Книга Энни из Эвонли - Люси Мод Монтгомери

– На такого мальчика, который все лицо вымазывает в сиропе, когда ест пудинг, девочка никогда не посмотрит, – серьезно заметила ему Марилла.

– Так я вымою лицо, перед тем как ухаживать, – возразил Дэви и, чтобы исправить положение, тыльной стороной ладони стал вытирать физиономию. – И за ушами вымою, без всяких напоминаний. До этого утра я помнил. Я не все позабываю. Но, и Дэви вздохнул, столько всяких углов на пути, что их жуть как трудно все в голове держать. Ладно, раз я не смогу пойти к мисс Лаванде, пойду повидаю миссис Харрисона. Миссис Харрисон жуть какая хорошая женщина, скажу я вам. У нее есть специальная банка, где лежат сладости для маленьких, и она всегда дает мне поджарки со сковороды, в которой делает сливовый пирог. А сколько слив прилипает к бокам, вы бы посмотрели. Мистер Харрисон и был хороший человек, но он дважды хороший, что женился снова. Я думаю, когда женятся, люди становятся приятнее. Марилла, а чего ты не женилась, а? Мне хочется знать.

Положение женщины, «счастливой в одиночку», никогда особенно не причиняло боли Марилле, так что она ответила дружелюбно, лишь переглядываясь с Энни, что, мол, видно, никто не захотел взять.

– Но ты, может быть, никогда не спрашивала никого, чтобы тебя взяли? – возразил Дэви.

– Ой, Дэви, – важно вступила в разговор Дора, но смутилась, поскольку к ней не обращались, – это мужчины должны заговаривать на эту тему.

– Не понимаю, почему они должны всегда, – проворчал Дэви. – Мне кажется, всё в этом мире ложится на мужчин. А можно еще пудинга, Марилла?

– Ты съел столько, сколько нужно для твоей пользы, – заметила ему Марилла, но положила умеренный добавок.

– Хорошо бы люди ели один пудинг. Почему бы и нет, Марилла? Мне хочется знать.

– Потому что он им скоро надоел бы.

– Я хотел бы испробовать это на себе, – скептически заметил Дэви. – Я думаю, что лучше есть пудинг в рыбный день или когда приходят гости, чем совсем ничего. У Милти Бултера у них ничего не дают. Милти говорит, что когда к ним приходят гости, то мать дает им сыру и режет его сама, по кусочку на каждого и еще по кусочку на всякий случай.

– Если Милти Бултер говорит такое о своей матери, то ты, по крайней мере, не должен повторять этого, – строго выговорила ему Марилла.

– Хорошенькое дело! – воскликнул Дэви. Это выражение он почерпнул у мистера Харрисона и использовал его направо и налево. – Милти имел это в виду как похвалу. Он очень гордится своей матерью, потому что люди говорят, что она из голой скалы выжмет деньгу.

– Я… мне кажется, эти проклятые куры опять в клумбу залезли, – сказала Марилла и выскочила из комнаты.

Оклеветанные куры и близко не подходили к клумбе, да Марилла и не проверяла, где они. Вместо этого она села у дверей погреба и хохотала до тех пор, пока ей не стало стыдно за себя.

Когда Энни и Пол достигли каменного дома, мисс Лаванда и Шарлотта Четвертая находились в саду. Они выбирали сорняки, мотыжили, подрезали, выравнивали с такой энергией, словно другого случая не будет. Мисс Лаванда, в платье с кружевами и оборками, что она очень любила, веселая и жизнерадостная, бросила ножницы и устремилась навстречу им, а Шарлотта Четвертая стояла и широко улыбалась им.

– Милости прошу, Энни. Я предполагала, что вы придете сегодня. Вы оба принадлежите ко второй половине дня, вот вы и приходите в это время. Вещи, которые вместе принадлежат, вместе и приходят. От скольких проблем избавились бы многие люди, если бы они это знали. Но они этого не знают и тратят драгоценную энергию, пытаясь свести вещи, которые имеют разную принадлежность. А ты, Пол ой, как ты вырос! Ты на полголовы выше, чем в прошлый раз.

– Да, я начал расти, как грибы ночью так миссис Линд говорит, – с явным удовольствием по поводу данного факта сказал Пол. – Бабушка говорит, что каша наконец стала проявлять себя. Может и так. Бог знает… – Пол тяжело вздохнул. – Я уж столько ее съел ради этого. Надеюсь, теперь, когда дело пошло, я буду продолжать расти, пока не стану высокий, как папа. Вы знаете, мисс Лаванда, у него шесть футов.

Да, мисс Лаванда знала. У нее слегка порозовели щеки. Она взяла Пола за одну руку, Энни за другую, и они молча пошли в дом.

– Сегодня для эха хороший день, мисс Лаванда? – осведомился с нетерпением Пол. Во время его первого посещения день выпал слишком ветренный для того, чтобы слушать эхо, и Пол был весьма разочарован.

– Лучше не придумаешь, – ответила мисс Лаванда, погрузившаяся было в мечты. – Но прежде всего мы пойдем поедим все вместе. Я думаю, вы, пока шли сюда по лесу, нагуляли аппетит, а мы с Шарлоттой Четвертой можем есть в любое время дня, нам аппетита не занимать. Так, сейчас сделаем набег на кухню. К счастью, у нас сегодня всего хватает. У меня было доброе предчувствие, что сегодня у нас будут гости, и мы с Шарлоттой Четвертой приготовились.

– Я думаю, вы такой человек, у которого на кухне всегда есть что-нибудь вкусненькое, – предположил Пол. – У меня бабушка тоже такая. Но она не любит, чтобы я между одной и другой едой перекусывал. А интересно, – задумчиво думал Пол, – могу я это делать вне дома, если я знаю, что она не одобряет этого?

– О, я не думаю, что она возразила бы, после того как ты проделал такой путь. Это меняет дело, – сказала мисс Лаванда, обменявшись восхищенными взглядами с Энни поверх кудрявой головки Пола, так что он не видел этого. – Я полагаю, что перекусывать крайне вредно. Вот почему мы так часто делаем это в Обители Эха. Мы с Шарлоттой Четвертой своим образом жизни бросаем вызов всем известным правилам диеты. Мы едим любые тяжелые для желудка вещи в любое время, как только подумаем о них, днем или ночью. И ничего, цветем. Нас все время тянет к преобразованиям. Когда мы читаем в газетах, что то-то и то-то вредно, мы вырезаем это и вешаем в кухне на стену, чтобы не забыть. Но мы и так не забываем пока не съедим эту самую штуку, которая вредна. Пока что живы. Но Шарлотте Четвертой после пончиков, пирогов с фаршем, фруктовых пирогов снятся плохие сны, если мы поедим их на ночь.

– А бабушка разрешает мне перед сном стакан молока и ломтик хлеба с маслом, а в ночь на воскресенье еще и варенье, – сообщил Пол. – Поэтому я очень люблю воскресенье. Но не только за это. Воскресенье очень длинный день у нас, на берегу. А бабушка говорит, что для нее он был очень короткий, и еще что папа, когда был мальчиком, никогда не знал усталости по воскресеньям. Но он не кажется длинным, когда поговоришь со скальными людьми, однако не приходится, потому что бабушка не одобряет этого по воскресеньям. Я люблю много думать, но боюсь, что мои мысли… светские. А бабушка говорит, что по воскресеньям нельзя думать ни о чем, а только о религиозных вещах. И когда получается разница во мнениях между бабушкой и учительницей, я не знаю, что мне делать. В душе, – Пол положил руку на сердце и поднял свои серьезные голубые глаза на мисс Лаванду, которая в ответ улыбнулась ему, – я согласен с учительницей. Но, видите ли, бабушка воспитала папу по-своему и добилась успеха, а учительница пока никого не воспитала, хотя помогает воспитывать Дэви и Дору. Но нельзя сказать, какими они будут, пока они не вырастут. Так что иногда я думаю, что надежней придерживаться бабушкиного мнения.