Книга Упал, отжался! - Михаил Серегин

– То-то я гляжу, у них машины без этих желто-красных художеств, – задумчиво проворчал бортинженер. – Сколько вэвэшников возили, на всех какая-нибудь эмблема наляпана... Эх, ребятки, если бы вы не опоздали, глядишь, еще на земле разобрались бы...

– Да не опоздали мы! – застонал Юрий. – Мы и так гнали, как на пожар!

– Ну, не знаю, не знаю, – покачал головой командир экипажа. Потом вдруг повеселел и подмигнул Мудрецкому. – Зато на море побываешь и горы увидишь! Когда бы ты еще на Каспий полюбовался? Так бы и не увидел, куда Волга впадает. Кстати, можешь посмотреть – во-он на горизонте блестит, а скоро еще ближе подлетим.

– Век бы его не видеть! – На лице лейтенанта неожиданно появилось выражение озверелости, никак не свойственное потомственному интеллигенту и армейскому пиджаку. Такую рожу мог бы скорчить скорее старлей Волков или полковник Копец. Или, например, генерал Лычко, доведись ему снова встретиться с роковыми для него химиками. – Так, слушай сюда, командир! Разворачивай свою телегу! Полетели обратно! Или садись прямо здесь! Имел я в большом и глубоком виду ваши сраные планы и ваше дерьмовое горючее!

– Ты потише, молодой, потише! – грозно нахмурился дед. – Не тявкай, щеня, а то хвост к ушам привяжу!

– А вот я сейчас возьму своих бойцов да захвачу ваш летучий чайник! – Мудрецкий прищурился не менее грозно. – Откуда я знаю, может, вы нашу секретную технику собираетесь из страны вывезти? Летим неизвестно куда, по какому-то неразборчивому приказу, и того я в письменном виде не получил!

– Ну так это твои проблемы, – ухмыльнулся майор. – Захватит он нас... Ишь, бен Ладен в противогазе! А я вот решу, что вы технику террористам угоняете, да и в штопор! И пока вы от бортов отскребетесь, с зонтиками повыпрыгиваем – может, хоть машину поновее дадут... Да ладно тебе, лом ты гофрированный! Это же не лайнер с пассажирами, это же военный самолет, кто его жалеть будет! Знаешь, что у нас слева по борту? Капустин Яр, главный полигон ракетчиков! На нем зенитных комплексов до ядреной матери, только свернем с курса или сообщим, что нас захватили, – до земли один фарш долетит, да и тот с железными опилками! Так что иди-ка ты, от греха подальше, к своим солдатикам и не высовывайся. На землю мы сообщим, что ваши химики напутали, там разберутся. Или у вас такая подготовка и такое снаряжение, что хоть сейчас спецназ замените?

– Не заменим, – убито покачал головой Мудрецкий. – Даже пехоту не заменим.

– Вот видишь! Так что вместо соседей вас в бой точно не пошлют. Их сюда перегонят, а вас, может, прямо из Каспийска домой – и все дела! Иди, иди, остынь малость. Пока можешь, лучше остынь, мой тебе совет, на аэродроме прибытия сейчас тридцать два в тени...

До аэродрома прибытия взвод успел полностью уяснить себе ситуацию. Вникнуть в нее. Проникнуться ею. Даже высказать первые, достаточно робкие предположения об уровне умственного развития и моральном облике известного помощника дежурного по части и неизвестного генерала Дубинина. Последний по итогам обсуждения получился фигурой поистине демонической. Сами посудите – козлиные рога, раздвоенные копыта, свиное рыло, хвост, резкий запах... В былые века так изображали чертей. Ну, а выросшие в наше культурное и просвещенное время подчиненные лейтенанта Мудрецкого попросту пришли к выводу, что этот генерал – ублюдок козла и свиньи, вдобавок вонючее дерьмо и чмо хвостатое.

Однако кто бы ни послал взвод навстречу незавидной участи, а был он далеко и явно вне пределов досягаемости. Разговоры поутихли, все сидели в горестном молчании, только гудели моторы да изредка булькало содержимое несколько раздутого бахила, которого Простаков так и не выпускал из рук.

Наконец Мудрецкий не выдержал этой всеобщей безнадеги и вспомнил, что он все-таки командир. Кто бы ни был виноват в случившемся, а отвечать все равно ему. Ну да, черпаки-химики летят на войну... ну, хорошо хоть не зеленые духи, какой-никакой опыт у взвода имеется. Пусть даже учебный. Черт побери, в тайге выживали, подполковника Стойлохрякова выдержали, генерала Лычко почти что пережили, а тут какая-то война! На то они, собственно, и военные... солдаты... Воины, блин! Бойцы!

– Так, взвод, слушай мою команду! – Лейтенант встал и даже твердо удержался на ногах. Двадцать равнодушных глаз медленно повернулись к нему. Еще одна пара – простаковская – осталась полуприкрытой, но придираться Мудрецкий не стал. – Через час прилетим, даже меньше. Чего с нами сделают, я не знаю, но бывало и хуже. Так что надо готовиться.

– Чего уж хуже, товарищ лейтенант, – вяло откликнулся Валетов. – Попали мы, конкретно попали.

– И кто это говорит? – Юрий повернул голову на звук и приложил ладонь к уху. – Ась? Ага, это младший сержант Валетов! Это тот самый Валетов, который у нас уже в одиночку нападение на пост отбивал... Ну и что же, что корова! Ты когда стрелял, «му-му» слышал? Нет? И какая тебе теперь разница? А двух крутых кто прямо на дороге построил?

– Ну, так то наши же... свои... Да и нас больше было, и оружие, товарищ лейтенант. – Валетов возражал все так же вяло, но в глазах при упоминании о былых подвигах блеснул живой огонек. На что, собственно, и рассчитывал Мудрецкий: зря, что ли, в его дипломе стояли «отлично» по педагогике и психологии! Чему-то полезному в армии могут не только на военной кафедре научить...

– Оружие у него было! Учебный «шмель» и автоматы без патронов! И полтонны наглости в придачу! Да если бы эти качки узнали, что у вас рожки пустые...

– Так они и сейчас пустые, товарищ лейтенант, – горестно заметил Резинкин. – А у тех братков и «стволы»-то были газовые, не то, что у этих... Ну... К которым летим, в общем.

– Вот сейчас и займемся тем, что будем магазины снаряжать!

И вообще, два часа тут сидите, а в кузове как был бардак, так никто и не разгреб! Что, нет командира, можно по уши засраться?! Вот сейчас я кое с кем разберусь, начиная с помкомвзво... М-да... – Лейтенант посмотрел на зеленоватого Простакова и несколько замялся. – В общем, начну по званиям! Валетов, какого черта порядок не наведен! Резинкин, что у тебя с БРДМ – все в комплекте или нет? Так, химики, чтобы я весь этот час слышал шорох и звон!

– А смысл, товарищ лейтенант? – Мирному сельскому конюху Заботину было труднее всего перестроиться на воинственный лад. – Ну, а вот пошлют нас воевать, что делать-то будем? И зачем нам это все?

– Тэ-эк, обсуждаем приказы, рядовой Заботин? – с ласковыми интонациями полковника Копца спросил Мудрецкий. – Пошлют на войну – будешь воевать! И кстати, – Юрия осенило, – ты знаешь, что сейчас за каждого убитого боевика награду назначили? Приносишь голову – платят сто баксов! Прямо на месте! Если опознают какого-нибудь командира – штука! Дошло?

– Дошло, товарищ лейтенант! – бодрым хором откликнулся взвод, и даже Простаков приоткрыл один глаз и поглядел вполне заинтересованно.

– Тогда – вперед, в кузов! Валетов – за старшего! И чтобы все, что может на боевых пригодиться, раскопать, учесть и доложить! До последней ржавой лопаты!

Шорох и звон поднялись такие, что через минуту приоткрылась ведущая в кабину дверь и в щель осторожно выглянул борттехник. Поглядел на бахил в руках Простакова, сплюнул и скрылся.