Книга Похоронное бюро «Хэйзел и Смит» - Мария Сергеевна Руднева

преступно жив. Но поделать ничего не мог.

Оставалось только возглавить шествие в гостиную, к камину, и намекнуть взглядом, чтобы мои любопытные домочадцы оставили нас наедине.

Несомненно, мистеру Блэку и миссис Раджани был бы очень интересен рассказ Валентайна, но ему придется потом все им повторять. Я был безжалостен и бессердечен – первая история о чудесном воскрешении принадлежала только мне, как когда-то женам-мироносицам, явившимся к храму Гроба Господня в воскресенье.

Пусть сейчас и не Пасха.

К черту.

Я никогда не был приличным христианином, Валентайн тоже, так незачем и начинать.

* * *

Валентайн сделал глоток горячего ласси, который миссис Раджани выдала ему в качестве согревающего, перед тем как уйти на кухню, и посмотрел в огонь. Потом на меня. Потом снова в огонь.

Я молча сверлил его взглядом.

Наконец он усмехнулся уголками губ и заговорил:

– Чувствую себя мерзавцем. Удивительно, да? Когда-то это должно было произойти.

– Что именно? – ядовито спросил я. – Пробуждение совести?

– Вероятно, это она и есть. Ужасное чувство. И как приличные люди с ней живут?

– Приличные люди, – отрезал я, – не водят других за нос, притворяясь мертвецами!

– На то были свои причины, – вздохнул Валентайн и откинулся на спинку кресла.

Я смотрел на его профиль, очерченный отблесками огня, – прямой античный нос, тонкие губы, высокий лоб, водопад черных волос, отросших ниже плеч, – хотя, казалось бы, и месяца не прошло… И ждал, пока он заговорит.

Я не понимал, что я чувствую. Слишком много, слишком сильно… Я словно бы ждал исповеди, чтобы огласить приговор.

Валентайн понимал серьезность моих намерений и важность этого разговора, поэтому сделал еще глоток и заговорил:

– Признаюсь, Дориан, это была моя идея. Первым я озвучил ее Сиду Уоррену, как старому другу, который всегда поддерживал мои безумные замыслы. Он сначала не пришел от нее в восторг, но кроме него, мне не к кому было обратиться. Что важнее, он бы и не позволил. Правда, для воплощения нашего плана понадобилось втянуть в него еще Майерса и Брауна. Ох, как они ворчали…

– Они… Все знали? – побелевшими губами проговорил я. Слова давались мне с усилием. – Все знали и лгали мне?

– Так было надо, – Валентайн нахмурился. – Все, что они говорили, было правдой – вы не смогли бы иначе поймать бхуту и спасти Анну.

– И вы с самого начала знали, что затея с экзорцизмом на седьмой точке триконы не сработает?

– Нет, почему же… – Валентайн отставил в сторону бокал и постучал пальцами по деревянному подлокотнику кресла. – Если бы я знал, мы бы просто не стали этим заниматься. Попробовать стоило. При хорошем раскладе мы изгнали бы бхуту прямо на месте. При плохом… бхута совершил бы свою месть, что тоже было весьма неплохо. Мне пришлось некоторое время помучиться, убеждая моих друзей, что это необходимо. Пришлось поговорить и с мистером Блэком, убеждая его ничего сразу не рассказывать вам.

– Вы… вы…

– Мистер Блэк – призрак очень сильный и очень общительный, я должен был предусмотреть все.

– Значит, тот телефонный звонок… мне не приснилось…

– Отнюдь. Хотя я не мог предположить, что вы броситесь к шарлатанам.

– Но миссис Хейден, она… Она правда медиум…

– Медиум, – сурово кивнул Валентайн. – И шарлатанка. Одно не противоречит другому, а вы рисковали собой, и этого… этого в моих планах не было.

– А Эмилия? Найджел? – я пытался переварить, что все вокруг меня разыгрывали бесчеловечный спектакль, и цеплялся за последнюю надежду.

– Они не знали, – усмехнулся Валентайн. – Миссис Эмилии я так и не имел чести быть представленным, а Найджел нужен был мне… в стороне от всего происходящего.

– Он же ваш друг! – «как и я», едва не добавил я, но осекся.

Валентайн пристально посмотрел на меня, кажется, поняв, что я хотел сказать.

– И вы мой друг, Дориан. И поверьте, если бы я не доверял полностью вам обоим, я не задумал бы то безумие, что совершил. Позволите мне продолжить?

Я растерянно кивнул.

– Сид подготовил для меня что-то вроде корсета, который защитил бы меня от прямого удара ножом, и заставил надеть поверх свитер – вдруг бхута оказался бы слишком умен и отличил бы удар по мягким тканям от удара по китовому усу и металлу? Мы были готовы, что все пойдет по худшему сценарию, потому что план изначально был слишком хорош. Такие никогда не срабатывают. Поэтому, когда бхута нанес удар мести, мне оставалось только упасть на землю и притвориться мертвым. Сиду же полагалось не подпускать вас ко мне. Я опасался, что вы начнете ломиться в его похоронный дом, но вы слегли с мигренью. Это добавило мне волнения, но в то же время слегка развязывало руки, чтобы продумать все остальное.

– Валентайн… Вы сказали, что только мне доверите хоронить вас. Но вы придумали план и реализовали его с Сидом Уорреном. Я не понимаю, почему…

– Ах, это? – на мгновение у него стало изумленное выражение лица. – Я… Это была слабость, мой милый. Простая человеческая слабость. Я был в тупике и чувствовал себя загнанным зверем. Мне было страшно, и я опасался скорой гибели. Вот и все… Вот и все. Всякие авантюры я начал продумывать после того разговора. Впрочем… Возможно, именно он и подтолкнул меня к решению.

– Итак, вам нужно было, чтобы я верил в то, что вы мертвы, для того, чтобы бхута тоже поверил в это… – медленно начал я.

Валентайн кивнул.

– И все прошло по плану. Мне, правда, пришлось пережить несколько неприятных опытов с гальванической машиной старины Сида, но тут деваться было некуда – я был у него в долгу.

– Позвольте, у меня что-то не сходится, – я затряс головой так, что волосы упали на лицо. – Вас «убили». Вы отсиживались в похоронном доме Уоррена. В это время мы с Брауном и Майерсом поставили ловушку и изгнали призрака, так?

– Верно. Я был очень рад тому, что все получилось – хотя бы во второй раз.

– Тогда зачем были ваши… – я выдохнул сквозь зубы, – похороны? Что мешало вам просто приехать ко мне и обо всем рассказать? К чему пышные проводы? Некрологи в газете? Белые, проклятье, белые лилии…

Я схватился за голову, глядя в пол. К горлу подкатила тошнота, точно я надышался ароматом лилий, точно это я сам лежал в гробу и двое могильщиков долбили мерзлую землю, выясняя друг у друга, кто строит крепче каменщика, корабельного мастера и плотника [12].

– Дориан, – голос Валентайна звучал почти нежно. – Дориан, Дориан…

– Зачем? – закричал я, вскидывая голову. – Зачем, скажите, просто скажите, почему, за что…

Я почувствовал, как слова потерялись в