Книга С пингвином в рюкзаке. Путешествие по Южной Америке с другом, который научил меня жить - Том Митчелл

Возвращаясь по вечерним пустым улицам из магазина в квартиру, я вспомнил о собственных планах. На следующее утро я отбывал в Буэнос-Айрес, где в самое ближайшее время мне надо было выходить на работу. Это была данность. Я не мог и не хотел ее изменить. Что теперь делать с пингвином, которого, судя по всему, пока еще нельзя отпускать на волю? У меня не было никакого желания оставлять себе этого пингвина в качестве домашнего животного. Да и жить в Буэнос-Айресе в квартире с пингвином представлялось совершенно невозможным. Мне пингвин был нужен приблизительно так же, как этому пингвину нужен был, скажем, мотоцикл. Замечу, именно на мотоцикле и я перемещался в Аргентине. Но у пингвина очень короткие лапы, поэтому он не может ездить «стрелком» или, другими словами, в качестве пассажира на мотоцикле.

Потом я подумал о том, что, в конечном счете, у меня нет точной информации, можно ли мыть морских птиц. Может быть, и можно, и все, что я думал о защитном водонепроницаемом слое на перьях, – чистые выдумки. Я решил отпустить пингвина в океан, чтобы вернуться к обычной жизни и готовиться к новому учебному семестру, и ускорил шаг. Пингвин должен жить в естественной среде обитания, твердо решил я, возвращаясь из магазина. Я ничего не знаю о пингвинах, не умею о них заботиться, и к тому же шансы выжить у пингвина гораздо выше, когда он находится в кругу своих сородичей, а не со мной.

Во время моего отсутствия пингвин находился в ванной. Когда я вернулся, то при виде меня пингвин забегал от одного края ванны к другому и замахал крыльями. Его маленькие глазки сияли от радости.

«Где же ты был? – казалось, спрашивал он меня. – Я уже начал переживать. Ты чем занимался?»

Если бы пингвин был собакой, то он точно завилял бы хвостом. У меня не оставалось никаких сомнений в том, что он рад меня видеть.

Я открыл банку с сардинами при помощи ключа, приваренного к крышке, и протянул ему одну рыбину. Сардина из банки не произвела на него никакого впечатления. Я попробовал положить ему кусок рыбы в клюв, но он с раздражением потряс им, и кусочек вылетел. Я не сдавался и снова протянул ему кусочек сардины. Пингвин опустил голову, прижал клюв к груди и закрыл свои многослойные веки. Он даже не хотел смотреть на консервированные сардины.

– Послушай, я принес тебе сардин, – объяснил я.

«Мерзость какая! Убери! Что это еще за гадость?!» – словно возмущался пингвин.

Я понял, что кормить его консервированными сардинами бесполезно, поэтому вытер его клюв бумажным полотенцем и начал намазывать его перья сливочным и оливковым маслом, надеясь, что его оперение снова станет водоотталкивающим. Через минуту пингвин был обильно обмазан маслом и напоминал тщательно смазанного маслом пловца. Я убедился в том, что нанес масло на всю поверхность тела пингвина, после чего поставил его в бумажный пакет, чтобы скрыть от глаз цербера-консьержки. Я взял пакет и направился к океану.

Между домом, в котором находилась квартира Белламиз, и побережьем океана проходила автотрасса. Песок пляжа был чистым, и иногда в нем встречались редкие камни. На этой части побережья не было ни мертвых пингвинов, ни следов нефтяного загрязнения.

Я быстрым шагом перешел через дорогу, подошел к воде, поставил пингвина у кромки прибоя и отошел. Я думал, что пингвин обрадуется своей свободе, бросится в воду и уплывет. Однако пингвин развернулся и подошел ко мне. Он поднял голову, посмотрел мне прямо в глаза и, казалось, сказал:

«Зачем ты отправляешь меня назад, в океан, где плавает огромное нефтяное пятно, мы ведь только что встретились и стали друзьями?»

– Послушай, – сказал я, – плыви к своим пингвинам. Ты не можешь со мной оставаться.

Но он никуда не двигался и смотрел на меня трогательным взглядом.

«Но я не могу вернуться в океан! Я не могу плавать после того, как с перьев смыли водонепроницаемый слой».

Ах, черт подери! Все пошло совсем не так, как я планировал. Я поднял пингвина и отнес его к камням около воды.

– Я не могу тебя с собой взять, – терпеливо объяснил я. – Завтра возвращаюсь в Аргентину. Мне в понедельник надо выходить на работу. Поэтому у меня не получится взять тебя с собой. Так что тебе надо плыть.

Волны Атлантики бились о берег совсем рядом. Я улучил момент, поставил пингвина на камни поближе к воде и быстро отошел. Накатившаяся волна накрыла пингвина, и он исчез. Я напряг глаза в надежде увидеть, как пингвин отплывает от берега, но ничего не увидел. Наверное, я не заметил его из-за бликов на воде.

– Прощай, маленькая птичка, – произнес я. – Удачи! Пусть у тебя все будет хорошо!

Но тут я увидел, что несчастный пингвин выбирается из воды. Наверное, он сделал круг в воде, потому что сбился с пути и не понял, в какую сторону надо плыть, чтобы выйти в открытый океан. Ну что ж, на этот раз мне придется поставить его на камни подальше от кромки воды, чтобы он мог спокойно плыть в океан.

Я принялся высматривать камни, расположенные в воде подальше от берега. Между волнами был промежуток в несколько секунд. Я взял птицу в руки и стал выжидать момент, чтобы броситься вперед и водрузить пингвина на камень, расположенный подальше от берега.

К тому времени солнце уже зашло, стемнело, и вода была очень холодной. Выбрав подходящий момент, я кинулся вперед, поставил птицу на камень, развернулся и, считая в уме секунды, бросился назад к берегу. Однако волна меня опередила. Она накрыла расположенные впереди меня камни, я оступился и упал на колени в пену прибоя.

– Черт подери! – закричал я, чувствуя, что окунулся по пояс в холодную воду. Я встал и побрел к берегу, но по пути снова поскользнулся и упал, вытянув вперед руку, чтобы не окунуться в воду с головой. По ходу дела я умудрился поцарапать себе ладонь.

– Да что ж это такое! – в негодовании закричал я. – Когда же эта птица оставит меня в покое?

Стоя на ветру на пляже, я дрожал от холода и ощущал прилипшую к телу мокрую одежду. Вода из промокшего рукава вылилась на песок. Глядя вниз, я заметил, что рядом со мной на песке кто-то стоит.

Я поднял глаза и увидел пингвина.

«Холодная сегодня вода, правда?» – казалось, спрашивал он меня своим взглядом.

– Послушай, я из-за тебя еще и промок, – сказал я пингвину, который осматривал меня с головы до ног.

«Ага, значит, и у тебя нет водоотталкивающего слоя?» – словно спросил он.

Потом я посоветовал ему возвращаться к своим собратьям, развернулся и пошел в сторону дороги. Вода хлюпала в ботинках, и я надеялся, что консьержка в подъезде все еще не появилась. Я знал, что она не будет в восторге, если я нанесу на пол подъезда песок и водоросли.

В этом месте пляж от дороги отделяла метровая стена из камней. На этих камнях не было ступенек, но я легко мог преодолеть преграду.

Я обернулся и увидел, что птица последовала за мной и тоже добежала до каменной стены. Мне было холодно. От соленой океанской воды рану на пальце жгло, и я был совершенно не рад тому, что пингвин так упорно меня преследует. Однако каменная стена была слишком высока для пингвина, и он не сможет через нее перебраться. Поэтому я решил, что, как только уйду, у него не останется иного выбора, как вернуться в морскую стихию. Я должен был относиться к нему, как фотограф к диким животным, и не вмешиваться в его жизнь. Я решил, что больше ничем не могу ему помочь.