Книга Альтерра. Поход - Олег Казаков

— Охрана там хорошая, — продолжил разведчик, — но, видно, когда за нами погоня началась, все рванули в атаку и бросили лагерь, вот наши и воспользовались. Последний лагерь, его переместили, он теперь в шестистах метрах, там, видно, все начальство, самый большой, почти двести человек. Там два стационарных стреломета, не знаю, баллисты, наверное, — их можно перемещать. Но если их вытащат на горушку неподалеку, карабинеры обслугу быстро снимут. А из укрытия стрелять, у них, наверное, точность будет низкая. Они нас могут целый год обстреливать из-за угла и ни разу не попасть.

— Зато требушет, если после первых выстрелов не развалится, барак в пыль размажет, у него как раз точность хорошая, — заметил Командор, — я читал как-то, они в квадрат пять на пять с двухсот метров стокилограммовые болванки кладут. Тяжелая артиллерия… Надо готовиться к началу обстрелов дня через два. Остальная территория как?

— Вот эти линии, это примерные маршруты патрулей. Там уже тропинки натоптаны. Ходят часто, днем не проскользнуть, ночью с факелами, но они им только мешают. Видели два наблюдательных поста, может, их и больше, мы нашли два. С одного языка и взяли, мужик решил отойти отлить, так с расстегнутой ширинкой и приволокли… Огнестрельного оружия в лагерях нет, может, у кого пистолеты, но мы не видели. Дубины, топоры, пики из дерева, с обожженными концами, металлических наконечников нет. Брони нет, доспехов никаких. Никаких электроприборов, ни фонариков, ничего. Что жрут, тоже непонятно, варят бурду какую-то. Видно, что многие голодают. Они там зайца чуть ли не на сорок человек делили.

— Понятно, — сказал Командор, — отдыхайте пока, если что еще вспомнится, потом расскажете. И так новости не самые приятные, почти пятьсот человек против наших восьмидесяти. У нас, кстати, тоже провизия не сама из моря выпрыгивает. Все свободны, продолжаем укреплять поселок. Андрей, останься…

Мужики вышли, и Командор с адмиралом выбрались на палубу. Уже поднималось солнце, внизу суетились рыбаки, сколачивая щиты на плоских крышах бараков. Часовые у трюмов пытались удить рыбу с борта, но в холодной стылой воде клевало плохо.

— Ну что, Андрей, жизнь становится все веселее и веселее.

— Да отобьемся, — отмахнулся тот, — ну кинут они пару булыжников, это же не бомбы.

— Прям какой-то арабо-израильский конфликт… А мы как мирное население, которое всегда страдает. Ты шариковую бомбу представляешь себе? — спросил Командор.

— Смутно, — честно ответил адмирал, — там в начинке как шрапнель, при взрыве разлетается во все стороны.

— Вот-вот, а теперь представь себе сорокакилограммовый кусок глины, хорошо высушенный и начиненный небольшими, но острыми камнями. Что будет, если такая дура упадет посреди двора со скоростью двести километров в час?

— Ну разлетится, может, кого и посечет… Так укроемся на пароходе…

— Тогда бараки нам не удержать. Когда требушет будет готов, они наверняка посадят корректировщиков на деревья. А вылезти мы после сегодняшней проделки не сможем. Прямая фронтальная атака с нашей стороны будет нашим самоубийством. Пожалуй, надо захватить шхуну… Давай подумаем, пока время есть… И пойдем языка допросим, уж очень занятно узнать, откуда такое чудо на нас свалилось, — Командор задумался на секунду, — на мостик его не надо бы, там уж больно схемка интересная, а в темноту лезть тоже неохота. Они вроде голодают… Давай-ка его в столовую при камбузе, я пока народ оттуда выгоню, а ты пленного веди, только охрану не забудь, а то бросится за борт еще…

В столовой при камбузе никого не было, и Командор распорядился накрыть стол для завтрака. Вареная картошка, жареная рыба, без хлеба, но зато много, горячий чайник и несколько пакетиков чая, который экономили, но Командору выдали. Заодно он стрельнул несколько щепоток табаку и кусок старой газеты, это действительно было на вес золота, но начальству разве откажешь… В столовую вошел Андрей, следом худой, высокий мужик в ватнике с перепуганным видом и выпученными от страха глазами, и конвой. Охрана осталась у дверей, держа пленного на виду.

— Ну что, сразу съедим или сперва помучаем? — спросил Андрей, пленный с ужасом отшатнулся в сторону.

— Не боись, шутка, — успокоил его Командор, — есть хочешь?

— Ага, — сглотнул слюну мужчина.

— Садись, пожуй, — величественно разрешил Командор, — чайку попьем. Адмирал, присоединяйтесь… Куришь?

— Не отказался бы, — присев на край стула и не отводя глаз от табака и бумаги, пробормотал пленный.

— Бери, — подвинул к нему эти сокровища Командор. Мужик скатал самокрутку и спрятал ее в карман. — Слушай, а что это у вас у всех ватники одинаковые?

— А уркам других не дают, — ответил мужик, вгрызаясь в жареную рыбу. Ел он жадно, держа ее двумя руками, все время оглядываясь, как будто проверял, не отнимут ли.

— А ты что — урка? — спросил Командор.

— Не, я химик.

— Химик? — встрепенулся адмирал…

— Да с поселения он, — заметил Командор, — это не то, что нам нужно. Откуда?

— Из-под Луги. Там наш завод стоял…

— А сюда как попал, что по дороге видел?

— Да я, как срок получил, так при заводе и жил, все ж не зона… А летом вдруг буря налетела, провода рвать стало, свет погас. Я на улицу выбегаю, а на заводе уже взрывается что-то, а ветер-то в нашу сторону, ну, я бежать, со мной еще мужиков да баб десятка два. Мы в лес и ушли. К утру утихло вроде, мы решили вроде обратно, приходим, а там ни завода, ни поселка, одна большая воронка, и уже водой заполняется. А кругом чаща, бурелом, только дорога в лес уходит. Деваться некуда, пошли по ней. Да она скоро в лесу и потерялась, на нет сошла. Стали гадать, куда податься. Часть-то решила в Лугу идти, только где она? Ну ушли куда-то, а я с мужиками покумекал, и стали мы в Питер пробираться. Далеко, правда, ну мы на реку вышли какую-то. Плот собрали, всяко к морю приплывем… Там через озерцо какое-то переплыли, а на берегу деревенька стоит, так сельские-то мужики говорят, останемся, тут и девки вроде молодые, вдруг да сладится чего. А я бы остался, да всю жизнь в городе, думаю, нет, я в Питер, а то тут глушь какая-то. Еще один из городских со мной поплыл. Там в деревеньке народ не злой, топор дали да пилу, припасов мешок, путь-то не близкий. Так к морю и выбрались. Плот бросили, пошли на восток. Берег дикий совсем, куда только все подевалось. Сначала даже пальмы были, потом, правда, пошли елки да березки. Мы, наверное, недели две шли, уже все съели, начали рыбу ловить да грибы-ягоды собирать. Дружок отравился, чуть не помер, его еще неделю выхаживал. Потом еще мужиков встретили, те тоже в Питер пробивались. Тоже работяги, говорили, на дачу ехали… Ну раз дача, значит, Питер близко. Только болота начались, берег топкий. Болота решили с юга обойти, а там уже вышли к холмам, на них еще домики стояли с куполами…

— Пулковская обсерватория, что ли? — переспросил Андрей.

— Во-во, один так и сказал, обсёр, говорит, ватория. Мы туда, а там забор колючкой опутан и собаки бегают, не пустили… Мы дальше пробиваться. Посреди болот озеро большое, на нем остров, а там дома современные, вроде институт какой. Мы туда вечером вышли, на берегу костер развели, больше от комаров, но думали, вдруг кто приедет, заберет нас. Не… Утром глянули, а там весь берег огорожен. Тоже от всех прячутся… Пошли дальше. Болота кончились, началось море. Берега не видать. В море островки мелкие, только их совсем мало. На одном, далеко — дом стоит. А на нашем-то берегу кусок моста разрушенного, и под ним пара лодок. Это мы вроде как на Неву вышли. Народ-то перепугался, куда город делся, думаем, поплывем к тому дому. Так от острова к острову потихоньку и добрались. Дом-то на острове — Финляндский вокзал, только в нем как будто лет сто никого не было, крыша обвалилась, рельсы поржавели. А рядом-то Кресты, а там дым стоит, мы туда, а в них полно урок. Народ-то там всякий, да урки верх взяли. Дружка-то моего, которого в лесу выхаживал, так и прибили, уйти хотел. А урки начали по всем островам шнырять, собирать кого где найдут. Народа немало собралось, тысячи две. Стали зверя бить, рыбу ловить. На севере больницу нашли, на Удельной, эту, Степанова-Скворцова…