Книга Сад камней - Яна Темиз

Айше была… Лана не могла даже определить, какой именно, она просто была совершенно нормальной женщиной, подходящей на роль подруги. Она опровергала все, что можно: была прекрасно образована и не только преподавала в университете, но была доктором филологии и доцентом; была замужем второй раз, а с первым мужем развелась, не прожив и двух месяцев; одевалась модно и совершенно по-европейски; курила и ненавидела домашнее хозяйство; писала книгу и до сих пор не обзавелась детьми.

«Все так надоели: дети, дети, – жаловалась она, – конечно, уже за тридцать, пора и подумать, но все как-то не получается…если у мужа такая работа… понимаешь, он же фактически каждый день рискует жизнью! То есть иногда сидит неделями в конторе, от компьютера не отходит, а потом раз – и стрельба какая-нибудь… как в кино! И никогда не знаешь, когда он придет и…»

Она не договорила, но Лана хорошо знала такие недоговоренности: когда не хочешь выдавать что-то слишком для тебя важное, что-то наболевшее, – тогда лучше замолчать и перевести разговор, или обратить все в шутку, или срочно заняться сигаретой и чашкой кофе.

Айше предпочла сигарету.

«…и придет ли вообще» – вот что она хотела сказать, и Лана чутко уловила ее нервозность и накопившееся недовольство. Еще бы: муж – полицейский, не позавидуешь. Это в кино или в романе хорошо, а в обычной жизни?

«Вот сейчас: я сижу одна у брата на даче, у него мог бы быть отпуск, мы все спланировали, так нет же!» – но у него, наверно, настоящее дело, мысленно возразила Лана, а вот я… Стас никакой не сыщик, и дела у него все… воображаемые дела, такие, которые бросить можно или отложить, и ничего от этого не изменится. Скоро и меня будут донимать: заводи детей, тебе уже… да, пока только тридцать, Айше постарше лет на пять-шесть, но у нее любимый муж, а я? Вроде есть и любимый, и муж, вообще-то, тоже есть… но какие в такой ситуации могут быть дети?!

– Это странно, – отвлек ее от размышлений Кристофер-не-Робин, – очень странно, что последний…

– Почему? – требовательно спросила Лана и поднялась со скамейки, чтобы собрать миски. Пора заканчивать этот пустой разговор, кошки накормлены, начинает темнеть, скоро семейный ужин у мангала – ежевечернее развлечение, от которого никуда не деться. Ужинали здесь всегда поздно, когда садилось солнце, до этого террасы были залиты нестерпимым ярким светом, и было жарко, и приставали осы, и не хотелось даже думать о еде; только вечер дарил прохладу и возвращал аппетит.

– Я знаю всех домовладельцев, и тот дом никогда раньше не сдавался, – пояснил англичанин, и как-то так переменил позу, что стало ясно: он не считает разговор оконченным и пойдет с ней, может быть, до самого дома, вызвавшего его недоумение. В матерчатой, купленной на местном рынке туфельке шевельнулся неизвестно откуда взявшийся камешек – надо бы остановиться и вытряхнуть, но неудобно… черт, придется терпеть!

Кошки двинулись за ними. Их, видимо, вполне устроило, что покровители объединились и не надо выбирать, за кем идти.

– Я здесь почти всех знаю, – гордо заявил провожатый, – и не только наших. Вон там странная дама живет, она к вам еще не приставала?

– В каком смысле? – удивилась Лана.

– Она русская, давно живет здесь и ни с кем не общается, но ко всем новым людям подходит обязательно – то поговорить, то, чтобы ей помогли что-то перевести. Причем непонятно с какого языка… турецкий с английским она знает.

– Нет, ко мне не подходила…

– А Айше вы знаете? Она там рядом с вами живет, за домом с колокольчиками. Удивительная турчанка, не типичная!..

– Да, знаю, – господи, о чем с ним говорить, какой надоедливый тип, а считается, что англичане все из себя чопорные…

Ну да, англичане чопорные, турчанки тупые домохозяйки, русские красавицы… сами понимаете, кто, восточные мужья тираны и деспоты, новые русские воры и хамы, старые русские – нищие интеллигенты. Ерунда какая! Нет ничего типичного и быть не может.

Придумали себе – от лености или от скуки – стереотипы и живем с ними.

Чтобы все упростить.

А тебе все бы усложнять, да? Вот Стас и боится всех твоих сложностей. Начиналось-то все так просто…

– …адвокат, у которого сад камней, почти как Стоунхендж, – закончил какую-то фразу ее собеседник. Вернее, претендент на роль собеседника. Развлекает он ее, что ли?

– Извините, Кристофер, я… – едва удержавшись от «Робина», начала извиняться Лана.

– Крис, – поправил он, – просто Крис, ладно? Меня все так зовут.

Кроме глупых девиц, любящих «Винни-Пуха».

– Вы случайно не знаете, Крис, – вдруг спросила она, – почему в турецком языке не всегда ставят точки над i?

А что, она всем уже надоела с этим вопросом, это стало почти традицией. Почему, интересно, я не спросила Айше – вот кто уж точно знает! Наверно, с ней и так было о чем поговорить, и злополучная, не дававшая ей покоя буква во время этих разговоров почему-то не приходила в голову.

– Знаю, конечно, – невозмутимо ответил англичанин таким тоном, как будто задавать такие вопросы первому встречному совершенно естественно. – У них есть две буквы: одна с точкой, она произносится как «и», а другая без точки, она произносится как «ы».

– То есть это вообще разные буквы? – удивилась Лана не столько самому факту, сколько непробиваемой уверенности Татьяны и ей подобных в отсутствии нормального объяснения и их нежеланию что-либо знать о стране и языке, которые кажутся им заведомо второсортными.

– Разные, – кивнул Крис. – Я пытаюсь учить турецкий, очень трудно, но приходится.

– А что у вас за бизнес? – говорить стало явно легче, но лучше пока обсуждать хрестоматийные темы.

– Ничего интересного, – неохотно, как ей показалось, ответил он, – недвижимость, туризм… разные такие вещи. А вы здесь первый раз?

То, как он быстро перевел разговор, снова заставило ее почувствовать неловкость: опять она полезла не в свое дело. Или у него какой-нибудь незаконный бизнес?

– Да, первый, – светским тоном ответила она, твердо решив не говорить больше ничего, кроме самого необходимого. В конце концов, ее английский не настолько хорош. И что я вообще не сказала ему, что знаю только «здравствуй» и «прощай»? Кошки, наверно, отвлекли. Она оглянулась, вспомнив о них. Трое уже отстали, сидели в отдалении, раздумывая, где бы продолжить ужин; рыжик преданно вышагивал около Криса, а тощая дымчатая нерешительно, серой тенью двигалась вдоль забора: вроде и шла за ними, но в то же время и сама по себе.

«Прям как я! – в раздраженном состоянии Лана всегда все принимала на свой счет. Угодно ль на себя примерить? Ей всегда было угодно, и она примеряла то листву дерева, то слезки дождя, то платье любимой героини, то вот кошачий мех. – Делает вид, что вся из себя независимая, а на самом деле…и серая к тому же!»

Пожалев сестру по разуму и подругу по несчастью, Лана присела и приглашающе кыскнула. Камешек, уже удобно устроившийся где-то между пальцами, снова напомнил о себе… решила терпеть – терпи. Серая кошка, обрадованно муркнув, бросилась к ней. Лана почесала подставленную ей шею, на которой, словно ошейник, выделялась более темная полоса.