Книга Загадка старого клоуна - Всеволод Нестайко

Я сидел и глотал слюни.

И вдруг сзади, из-за моей спины, протянулась рука с порцией мороженого.

– Пожалуйста!

От неожиданности я даже подскочил. Повернул голову.

Надо мной склонился старичок в сером свитере. Старенький, весь морщинистый, с такими же голубыми, как у моего деда Грицька, глазами.

– Пожалуйста! – повторил он, улыбаясь.

– Ой! Что вы! Не надо! Благодарю! – смутился я.

– Ну, не обижай меня. Я же от всего сердца, – старичок присел на свободное место возле меня. – Я же вижу, тебе хочется. И я хочу угостить тебя и познакомиться с тобой. Ну, пожалуйста!

Старичок был совсем лысый, только брови у него были густые и лохматые. А из-под них светились весёлые голубые глаза. И над верхней губой справа была большая родинка.

Именно эти весёлые глаза и эта родинка так напоминали мне моего деда. Только у деда Грицька родинка была меньше и на левой щеке, ближе к носу.

И так искренне он меня угощал, что я не стал больше отказываться и взял мороженое.

– Спасибо! Только зачем это…

– Я же говорю, познакомиться хочу, – ласково улыбнулся старичок. – Заинтересовал ты меня. Я тебя заметил. Ты и вчера был. И сегодня на втором представлении подряд. И один. Без родителей, без никого. И каждый раз смеёшься и радуешься, как будто смотришь впервые.

– А вы… – я запнулся. – Вы что… тоже часто ходите? Или работаете здесь?

– Нет. Не работаю. Я уже, брат, нигде не работаю, на пенсии. Старый стал. За восемьдесят уже.

– Правда? Я бы вам больше семидесяти, как моему деду, никогда не дал!

И в самом деле, в потертых джинсах, в свитере, он вовсе не казался таким уж старым.

– Спасибо! Спасибо! – засмеялся старичок. – Если это так, то только благодаря цирку. Цирк, брат, – это великое чудо! Но я думаю, тебя не надо агитировать. Ты любишь цирк так же, как и я.

– Люблю, – признался я.

– И, наверное, мечтаешь стать артистом цирка. Скорее всего, клоуном.

Я покраснел.

– И не стесняйся. Это, брат… – он сделал жест рукой и хотел ещё что-то добавить, но тут подошла женщина с маленьким мальчиком, на месте которой старичок сидел, и он быстро поднялся.

– Извините, пожалуйста! – и, обращаясь ко мне, сказал: – Ты после представления сразу не убегай. Хорошо? Я в соседнем секторе сижу. Поговорим.

– Ладно, – кивнул я, спеша доесть мороженое. Уже прозвенел третий звонок, погас свет, и прожекторы осветили форганг (я уже знал, что так называется занавес, из-за которого на арену выходят артисты).

Во втором отделении я всё время думал о странном старичке. Кто он такой? Почему решил вдруг со мной познакомиться? Что ему от меня надо?

И хоть всё это было загадочным, тревоги я не ощущал. Старичок был мне симпатичен.

Когда представление закончилось, я остался на месте, ожидая его. Пробираясь между людьми, он быстро подошёл, почти подбежал ко мне.

– Ну, идём, идём, я немного провожу тебя. Спасибо, что не убежал.

Мы вышли из цирка и пошли вверх по бульвару Шевченко.

– Ну, давай знакомиться. Как тебя зовут?

– Стёпа. А… вас?

– А меня Всеволод Мстиславович. Пожалуй, и не выговоришь сразу. Но ты называй меня, как все, – Чак. Это моя фамилия. Меня всю жизнь все по фамилии называли. Потому что фамилия короткая, а имя и отчество длинные и трудные. И я привык. Ты в Киеве недавно, правда?

– Недавно, – признался я. И, странная вещь, мне вдруг захотелось рассказать ему о себе. Вот бывают такие люди, которым почему-то хочется открыться, хочется поделиться самым сокровенным. Чак был именно таким. Минут через десять он уже знал обо мне всё.

– Ты хороший мальчик, – Чак положил мне руку на плечо. – Я не ошибся в тебе. Мне не случайно захотелось с тобой познакомиться. Ты напомнил мне далёкое моё детство, когда я впервые увлёкся цирком, и одну загадку, которую я так и не смог разгадать на протяжении всей своей жизни. Сейчас я уже стар и боюсь, не смогу сам этого сделать. Ты не согласишься помочь мне?

– Я? А я разве смогу?

– Думаю, что сможешь. Иначе я бы не обратился к тебе.

– Тогда конечно! Я согласен. Что может быть интереснее, чем разгадывание загадок?! Я готов, хоть сейчас.

– Нет. Сейчас уже поздно. Тебе пора домой. Ты без обеда уже второе представление смотришь. А вот завтра… После школы, когда сделаешь уроки… Сможешь прийти к цирку?

– Конечно. Часа… часа в три.

– Ну, в три, может, ты и не успеешь. Давай в четыре. Я тебя буду ждать возле цирка. Договорились?

– Договорились.

– Будь здоров, Стёпа!

– До свидания, Чак!

Мы попрощались на Бессарабке. Он пошёл назад. А я побежал на троллейбус.

Я был взволнован, как будто в моей жизни произошло что-то очень значительное и важное.

В ту ночь мне снилось родное село. Левада, на ней конь, белый-белый, как снег. А на коне дед Грицько, молодой, кудрявый, в клоунском костюме. Зовет меня куда-то и таинственно подмигивает. И мне радостно, и я бегу ему навстречу легко-легко, едва касаясь земли.

С таким радостным настроением я и проснулся. Сразу вспомнил о Чаке и о нашей сегодняшней встрече.

В школе в тот день меня почему-то никто не дразнил, не жужжал мухой, не лаял. И пятёрку я получил политературе. И рубль на улице нашёл. Всё складывалось на удивление хорошо. Я даже слегка заволновался – не готовит ли мне судьба каких-нибудь неприятностей. Также всегда бывает: когда тебе уж слишком везёт, судьба внезапно подножку – раз! – и ты прямо в лужу носом.

Может, обманул меня Чак – не придёт? А может заболел… Такой же старенький… И я его больше не увижу. И никогда не узнаю о той большой загадке, которую он не мог разгадать на протяжении всей своей жизни. И мне уже казалось, что теперь моя собственная жизнь без этой загадки потеряет всякий смысл.

Сердце, как школьный колокольчик, колотилось у меня в груди, когда я приближался к цирку.

Придёт или не придёт?

Придёт или не придёт?..

Я издали увидел его.

Он сидел на скамейке в скверике около цирка.

– Здравствуйте! – подбежал я к нему.

– А, здравствуй-здравствуй, Стёпа! – приветливо улыбнулся мне Чак. – Спасибо, что пришёл. Садись.

Я сел рядом с ним. Он по-особенному улыбался – как будто сразу всеми своими морщинками.

– Уроки сделал?

– Сделал.

– Значит, не спешишь?

– Нет.

– Ну, ладно, – Чак опять как-то загадочно улыбнулся. – Тогда начнём… Сначала я должен рассказать немного о себе. Я родился и прожил всю жизнь в Киеве. На этой вот улице, – он показал рукой, – кинотеатр «Победа», видишь? Улица Чкалова[8]. Когда-то, во времена моего детства, она называлась Мало-Владимирской, а затем Столыпинской. Это после того, как в 1911 году в Киевском оперном театре убили премьер-министра царской России Столыпина. Его везли ещё живого по нашей улице в больницу Маковского, которая была там вверху. Всю улицу соломой застелили.