Книга Нью-Йоркские ночи - Эрик Браун

– Мы все очень беспокоимся о Найджерии, – проговорила она, положив ему на рукав длинные пальцы, похожие на тонкие темные сигары. – Так вы говорите, что сможете ее отыскать?

– Вы с ней дружите?

– И очень близко. Я имею в виду, что много лун назад она была моей возлюбленной, но это совсем другая история, правда, Мисси?

– Расскажи, Киа, – улыбнулась девочка. Холлидей спросил:

– Вы не заметили ничего странного перед тем, как она исчезла? Она вела себя как обычно?

Киа подняла голову к раскачивающимся голографичес-ким ветвям и издала хриплый смешок.

– Скажете тоже! Было бы странно, если бы она вела себя как всегда! – Киа решительно покачала головой. – Однако она была все той же старой надежной Сисси, забавной и веселой.

Холлидей сделал большой глоток пива и задал следующий вопрос:

– Бывает, что Кэрри договорится и не придет, вот как сегодня?

Киа взглянула на него с внезапно проснувшейся тревогой.

– Знаешь, милок, это как-то необычно. – Она задумалась, не сводя глаз с его лица. – Послушайте, у меня есть запасной ключ-карта от квартиры Сисси. На случай всяких проблем. Мы всегда можем туда сходить.

Холлидей вздохнул.

– Я ей позвоню. Может, она просто пораньше легла, спать.

Он вынул хэнд-ком – мини-компьютер из кармана куртки, связался с компьютером в офисе и загрузил код Кэрри Виллье. Через несколько секунд он уже слушал длинные гудки вызова.

Подождал пару минут. И все это время Киа не сводила с него глаз, громадных, как мячи для гольфа. Он покачал головой и спрятал телеком.

– Не отвечает.

– Я волнуюсь. Надо туда съездить. А ты как считаешь, Мисси?

Клешня, раздумывая, покусывала остренький язычок.

– Если бы это была моя подруга… – она энергично кивнула, – да, я бы туда смоталась!

– Решено. Холлидей, если хотите, можем поехать вместе. Я иду!

Киа поднялась с табурета и с грозным видом посмотрела на него сверху вниз. Холлидей вздохнул.

– Я на машине. Подвезу. Солано-Билдинг, так?

– Вы знаете, где это?

– Знаю.

Мысль, что после всех этих месяцев снова придется туда ехать, наполнила его душу беспокойством и сомнениями. Как странно: он поедет туда и вовсе не затем, чтобы повидать сестру.

Мисси-клешня проводила их сквозь зеленые джунгли* Толкнув вращающуюся дверь, они снова оказались в темном фойе.

Наружная дверь распахнулась, впустив клубы ледяного воздуха. Киа театрально содрогнулась, Холлидей – тоже, а Мисси постучала его по спине:

– Ничего не забыли, мистер Холлидей?

Он обернулся. Она улыбалась своей сладкой улыбкой школьной соблазнительницы, спрятав одну руку – левую, невооруженную, за спину.

Он похлопал себя по карману, где хранил бумажник. На месте. Сунул руку в карман с пистолетом, но тот больше не терся о его ребро.

Господи, а он ведь ничего не почувствовал…

– Недурно, Мисси. Но если не возражаешь… – И он протянул руку.

Губы ее изогнулись в мимолетной победной усмешке, и она уронила пистолет ему на ладонь.

– На вашем месте, мистер Холлидей, я была бы с ним поосторожнее. Кто знает, когда он может вам понадобиться. Мужчина никогда не должен расставаться со своим оружием, даже я это знаю.

– Ты не по годам взрослая, Мисси, как бы это тебе не повредило.

– В мая будет одиннадцать, – отозвалась она.

– Я пришлю тебе открытку, – пообещал он. – И позволь дать тебе совет. Смотри, чтобы мама не узнала, где ты проводишь свободное время, о'кей?

Мисси прикрыла хорошенькие губки стальным захватом.

– Мистер Холлидей, леди за письменным столом – моя мама.

Закрывая за ним дверь, она все еще продолжала смеяться. Он покачал головой и двинулся к машине.

Киа уже прошла полквартала, отмахиваясь от беженцев, требующих доллар. Обернувшись к Холлидею, она спросила:

– Где ты застрял, милок?

Огибая нищих, Холлидей заспешил по переулку и указал на свою машину. Включил мотор и двинулся к Гринвич-Вил-ладж. Солано-Билдинг, скучное серое здание, выходило фасадом на Вашингтон-сквер. Под деревьями у забора он нашел место для парковки и вслед за Киа поднялся по ступеням.

– Держись от меня подальше, парень. Не хочу тебя обидеть, тут ничего личного, но если кто-нибудь увидит нас вместе… фью! Моя репутация разлетится в клочки.

Он поднял глаза на лесбийскую великаншу.

– Твоя репутация? – пробормотал Холлидей и помедлил, позволяя ей пройти вперед, и лишь тогда последовал за ней в здание.

Интерьер выглядел все так же уныло. Оштукатуренные стены выкрашены в тошнотворный зеленый цвет и вызывают в памяти коридоры психиатрической клиники 1900-х годов. Несколько лет назад Сью снимала комнату на верхнем этаже; окна там выходили на университетские здания. Хол-лидею вспомнился древний лифт, резкий запах мочи, превращавший каждую поездку в нешуточное испытание. На сей раз им это не грозит: Киа направилась по длинному коридору первого этажа к обитой металлом двери. Вытащила из нагрудного кармана ключ-карту, распахнула дверь и вошла внутрь.

– Кэрри! Ты здесь, дорогая?

Включилось автоматическое освещение и, постепенно разгораясь, достигло нормальной яркости, открыв их глазам комнату, которая скорее наводила на мысль о развороте модного журнала по дизайну интерьера, чем о чем-либо связанном в сознании Холлидея с Солано-Билдинг. Но тут он вспомнил, что обе женщины – и Виллье, и Найджерия – были профессионалами. Виллье – в области моделирования одежды, а Найджерия – специалист по компьютерам, и обе, очевидно, зарабатывали более чем достаточно, чтобы позволить себе излишества в отделке и меблировке жилища: общее пространство холла-столовой выполнено в кремовых тонах, норвежская мебель обита бархатом, кругом искусственно выращенные меховые коврики. На всех стенах переливаются кричащие краски психоделических голограмм. У Холлидея начинает кружиться голова, словно он поднялся на борт корабля в качку.

Киа ходила из комнаты в комнату, звала Кэрри. Холли-дей прошел через холл к дисплейной стойке голографичес-ких кубиков, взял один в руки, и тот начал воспроизводить изображение.

Холлидей смотрел, как Кэрри Виллье и Сисси Найдже-рия, взявшись за руки, идут по тротуару. Вот они приветственно взмахнули руками, повернулись друг к другу и поцеловались. Холлидей заметил, что на голограмме череп у Найджерии, как и у Киа, украшен серебряной инкрустацией нейроимплантата, но настоящей или косметической – не разберешь.

В дверях появилась Киа, загораживая собой почти всю высоту проема. Привалившись к косяку, она произнесла будто в отупении: