Книга Искатели странного - Анатолий Андреев

— Начальник космопорта Таврии слушает.

— Докладывает Вера Грей. В результате… э-э-э… аварии… — замялась она, — погиб космопилот Алексей Габровский. Повторяю: погиб космопилот Алексей Габровский. — Вера облизала пересохшие губы и продолжала ровным безжизненным голосом: — Даю пеленг на волне тринадцать-четыре-двадцать один. Даю пеленг на волне тринадцать-четыре-двадцать один…

Глава 3

Первым пришел Полетыкин. Ченцов стоял у окна и не обернулся, только мотнул головой на приветствие. Полетыкин долго сопел, устраиваясь в кресле, раскладывая перед собой папку с бумагами и ручки. Ручек у него было много. Штук пять или шесть. Ченцов его не любил за эти ручки, за пристрастие к бумагам, за манеру длинно и подробно говорить.

Вошли еще несколько человек, продолжая начатый в коридоре разговор. Расселись вдоль стола. Стало шумно. Ченцов с сожалением оторвался от окна — за ним буйно гнал в рост всякую зелень май — и уселся за просторный широкий стол. Всякие новомодные штучки вроде мебели из силовых полей он не любил и не признавал.

— Вроде все в сборе? — полувопросительно-полуутвердительно обратился он к присутствующим.

— Нет Беккера и Бабаян, — тут же откликнулся Полетыкин. Он, конечно, успел поинтересоваться у секретаря, кого пригласили на совещание.

— У Бабаян сегодня срочная операция, а Беккер подойдет позднее. Я думаю, не будет возражений, если мы начнем?

Главный энергетик Михейкин неопределенно хмыкнул, переглянулся с соседом. О взаимной нелюбви Ченцова и Полетыкина знали все.

— Так вот, товарищи, ближе к делу. Все слышали о гибели Габровского? Обстоятельства его гибели кажутся, и не без оснований, несколько, м-мм-м… странными. Для расследования их и создана наша комиссия.

Ченцов замолк, чуть слышно барабаня пальцами по светлой поверхности стола. Породистое его лицо, с длинной челюстью и легкими мешочками под глазами, было сумрачно.

— Вкратце обстоятельства дела я доложу сам. — Он придвинул к себе папку и, не заглядывая в нее, начал: — Алексей Габровский 16 апреля подал рапорт об очередном отпуске. 18 апреля он вылетел рейсовым лайнером «Сетунь» на Таврию. Буквально со дня прибытия он занялся какими-то исследованиями. За неполные две недели он успел добрать установку неизвестного пока назначения. При проведении эксперимента установка взорвалась. Габровский погиб.

Ченцов оглядел присутствующих. Все слушали молча. Энергетик рисовал на клочке бумаги узоры. Полетыкин сидел; сложив руки на животе, воздев кверху сизое бритое лицо. На лице у него застыло брюзгливое выражение.

Дверь приоткрылась. В кабинет бочком вошел Беккер, крадучись пробежал к своему месту. Уселся, покивал Ченцову. Тот кивнул в ответ и продолжал:

— Странными в этом деле являются три момента. Во-первых, медики на Таврии не смогли точно установить причину смерти Габровского. Во-вторых, в эксперименте Габровского принимала участие Вера Грей, находящаяся в отпуске после аварии космотанкера «Консула». У Веры Грей медики констатировали не совсем понятный шок. И в-третьих, у Габровского взорвалась установка, которая принципиально взрываться не может. Это уже по вашей части, Михейкин.

Михейкин поднял на Ченцова зеленоватые глаза, задумчиво кивнул. Ченцов подытожил:

— Вот вкратце и вся информация, которой мы пока располагаем. Вопросы есть?

— Что подразумевается под «не совсем понятным шоком» Веры Грей? — подал голос из глубины кресла Полетыкин.

— Сама по себе авария или… э-э-э… катастрофа не могла вызвать столь серьезной и продолжительной депрессии. Не забывайте, что она — пилот, только что окончила Академию. Со слабой психикой туда просто не принимают. Вообще у медиков осталось такое впечатление, что Грей перенесла постороннее активное вмешательство в психику, что-то типа психодинамической операции. На вопрос, как это произошло, они пожимают плечами.

— Но она жива?

— Жива, но находится в клинике.

Полетыкин удовлетворенно кивнул. Вопросов больше не было.

— Поскольку дело не совсем обычное, я предлагаю создать рабочую группу, которая на месте проанализирует ситуацию и доведет до нас свои выводы. — Ченцов вопросительно посмотрел на собравшихся: — Возражения есть? Тогда предлагаю поименно: главный энергетик товарищ Михейкин, главный механик Полетыкин, товарищ Беккер и кто-нибудь от медиков. Жаль, нет Бабаян, но я с ней свяжусь. Замечания есть? Вопросы? Предложения?

Возражений не было. Вопросов и предложений — тоже. Ченцов закрыл заседание. Все, переговариваясь, потянулись в коридор. В кабинете осталась только рабочая группа. Ченцов сидел, глядя в стол перед собой. В полировке отражались его руки, лежащие на столе. Солнце высветило золотистые волоски на пальцах. В его боковом свете мешки под глазами Ченцова стали заметнее. Не поднимая головы, он медленно произнес:

— Для вашего сведения: Вера Грей после аварии танкера на Росе получила такой же шок, как сейчас. Между прочим, там тоже погиб второй космонавт — Крис Ионин, а Грей осталась жива. Возможно, это просто совпадение, а возможно… — Он поднял голову и в упор глянул на сидевших перед ним людей. — Для этого в состав группы и включен Беккер.

Беккер шевельнулся в кресле, хотел кивнуть, но передумал.

Ченцов говорил все также медленно и негромко. Несмотря на это, его голосу было тесно в кабинете, он отскакивал от стен и глухо рокотал по полу.

— Во всяком случае, от вас требуется предельное внимание и осторожность. И никаких экспериментов. Слышите, никаких!

Он тяжело взглянул на Михейкина. Тот смотрел на Ченцова, как будто речь шла не о нем. Глаза его были круглыми и наивными, и Ченцов подумал: «Все равно ведь не удержится!» А вслух пророкотал:

— Только попробуй заняться самодеятельностью — голову сниму! — И уже другим тоном добавил: — Вы летите на Таврию спецрейсом через… — он взглянул на часы, — десять часов. Корабль останется в вашем распоряжении. Информацию жду каждые сутки, в восемнадцать часов по среднегалактическому времени. Ответственный за информацию — Михейкин. Он же — руководитель группы. Всего хорошего.

Он встал, медленно и внушительно вытянувшись во весь свой рост. Спецгруппа ушла, озабоченная, и неразговорчивая. Беккер подумал: «Руководитель группы… Пустили козла в огород!» Он покрутил головой и кинулся догонять остальных.

Ченцов постоял у окна, подумал, закурил сигарету и вернулся к столу. Вздохнув, нажал кнопку селектора и негромко, сдерживая голос, спросил кого-то:

— Ты куда девал новые генераторы?

Из селектора торопливо начали что-то объяснять, Ченцов не дослушал и вновь спросил:

— Я тебя еще раз спрашиваю: где генераторы?

За день Ченцов несколько раз вспоминал о Габровском л о его гибели, но каждый раз заставлял себя не думать об этом. Рано было об этом думать. Все, что нужно было сделать, он сделал, и сейчас осталось одно — ждать.