Книга История евреев в Европе от начала их поселения до конца XVIII века. Том II. Позднее средневековье до изгнания из Испании (XIII-XV век) - Семен Маркович Дубнов

вытекала не из экономических мотивов, а из церковно-канонических требований. Мы увидим дальше, как он вторгался в религиозную жизнь евреев и поручал инквизиции сжигать их священные книги. Под конец своей жизни король все больше склонялся к непосредственным религиозным преследованиям. В 1269 г. он приказал своим чиновникам на юге заставлять евреев слушать проповеди известного миссионера, доминиканца Павла Христиани из Монпелье, который разъезжал по городам и вызывал евреев на диспут, причем их обязывали предъявлять миссионеру для проверки свои религиозные книги. В том же году король заметил, что плохо исполняется заповедь Латеранского собора об отличии в одежде для евреев, и повелел следить, чтобы они везде носили на верхней одежде особый знак в виде кружка из цветной материи.

В то время, когда Людовик Святой терзал евреев в Северной Франции, его брат, граф Альфонс де Пуатье, угнетал их в Лангедоке, особенно в округе Тулузы, который достался ему в удел после прежних либеральных графов Раймундов. В отличие от брата, Альфонс руководствовался более земными расчетами, чем небесными. Стремление обогатиться за счет евреев побуждало его к грубейшим насилиям. Он часто отдавал приказы о выселении евреев из разных городов в своих владениях и отменял приказы, когда обреченные на изгнание вносили ему большой выкуп. В 1268 г. Альфонс повелел арестовать всех состоятельных евреев в своих владениях и конфисковать их имущество. Узников держали до тех пор, пока они не дали точных сведений о состоянии своих финансов. После долгих переговоров их выпустили на свободу за выкуп в двадцать тысяч ливров, который обязались внести еврейские общины Тулузы и других городов. В следующем году граф Альфонс, в угоду христианскому духовенству, подтвердил для Лангедока приказ своего брата о ношении «еврейского знака», но потом давал возможность богатым людям откупаться деньгами от этого клеймения. Выходило и благочестиво, и прибыльно. Когда графа постигла тяжелая болезнь глаз, он обратился за помощью к еврею-врачу Ибрагиму, прославленному окулисту, хотя духовенство в своих соборах запрещало добрым христианам пользоваться услугами еврейских врачей. В лучшем положении находились евреи, жившие в феодальных владениях в тех областях Франции, которые еще не подпали под тяжелую руку Капетингов. Заинтересованные в получении «еврейских доходов» в виде подушных податей и торговых пошлин, феодальные графы и епископы охотно принимали гонимых евреев из королевских городов. На юге шла постоянная эмиграция евреев из Тулузы, Нима и других городов, управляемых королевским братом Альфонсом, в Нарбонну, где существовали две еврейские общины: одна — в принадлежавшем виконту квартале, а другая — в епископском квартале. Королевские чиновники, встревоженные уходом обоих данников, разыскивали их в новых местах жительства и требовали уплаты подушной подати как от «королевских евреев»; виконт и епископ оспаривали эти требования, считая переселенцев своими данниками. С другой стороны, каждый из владельцев Нарбонны, светский и духовный, старался разными льготами привлечь евреев в свой район, под свою юрисдикцию. Община в большом еврейском квартале (Grandes Juiveries) жила свободно под покровительством либеральных виконтов. Общиной управляли выборные старшины, или «консулы», из ее среды, которые в делах, касающихся внешнего благоустройства еврейского квартала, подчинялись городским консулам, или магистрату, но во внутренних делах были автономны. Во главе общины стоял «наси» из сановного рода Калонимосов, известный в народе под громким именем «roi juif» (еврейский король). Его подворье (cortada) — ряд высоких зданий красивой архитектуры — находилось в центре «Grandes Juiveries». Меньшая община устроилась в другой части города, на епископской земле. Нарбоннский епископ получал с нее все подати, а взамен оказывал ей покровительство против всякого рода притеснений, в том числе и стеснительных церковных канонов. Здесь не исполнялись не только предписания Латеранского собора относительно еврейской одежды, но и решения самого Нарбоннского собора 1227 года, который подтвердил римские каноны и определил форму «еврейского знака». Сам архиепископ Петр III, который председательствовал в этом соборе, не думал серьезно проводить в жизнь его унизительные для евреев решения, ибо опасался, что тогда его данники переселятся в другую часть города, находившуюся под юрисдикцией либерального виконта. Каноники местных церквей нередко упрекали архиепископов за нарушение церковных правил, но те продолжали свою двойственную политику: в соборах духовенство подтверждало разные запреты, направленные против кредитных операций евреев (напр., в Монпелье в 1258 г.), а у себя в метрополии не ставили этой денежной торговле никаких препятствий, от которых пострадали бы их личные интересы и местная торговля вообще. Желая привлечь переселенцев, нарбоннский архиепископ Петр IV даровал евреям новую хартию вольностей (1284 г.). Выговорив в свою пользу основную подать с каждого «очага» или дыма (feu), архиепископ гарантировал евреям-заимодавцам судебную поддержку в их справедливых претензиях к должникам и право распоряжаться залогами, причем запрещалось только брать в залог церковные вещи; он обязался отпускать всякого арестованного по гражданскому делу еврея накануне субботы и праздника, с тем чтобы тот после праздника сам возвращался в арестный дом. Духовный князь таким образом явно соперничал со светским своим соседом, виконтом Нарбонны, издавшим раньше свою хартию вольностей для евреев. Между этими соседями нередко происходили споры из-за юрисдикции над евреями двух общин Нарбонны, перемещавшимися из одного квартала в другой, — споры, которые улаживались письменными договорами между обоими соперниками. Евреи, конечно, только выигрывали от такого соперничества их покровителей.

Благодаря этому покровительству часто предупреждались массовые нападения на евреев во владениях феодалов. В 1236 году какой-то еврей в Нарбонне, во время ссоры с христианским мальчиком-рыбаком, ударил его по голове деревянным сосудом и тяжело ранил. Приглашенный к раненому врач-христианин не мог или не хотел лечить его, и мальчик умер. Тотчас в городе начались волнения. Толпа, созванная церковным колоколом, бросилась на еврейские дома, стала ломать двери, бить обитателей и грабить имущество. Тем временем члены городского совета, консулы, подошли к дворцу виконта Эмери IV, требуя возмездия за убитого христианина. Но виконт, свободный от диких суеверий и видевший в убийстве рыбака только несчастную случайность, поспешил на помощь евреям. Он двинул военный отряд против громил, отогнал их от еврейских домов, а награбленное имущество вернул владельцам. Община избавилась от великой опасности, и по этому поводу был установлен местный праздник ежегодно в годовщину происшествия, 21 Адара (март), в неделю Пурима («Нарбоннский Пурим»).

Местные власти были, однако, бессильны против нападений отрядов крестоносцев, которые при Людовике IX неоднократно набирались во Франции для похода на Восток. Часто случалось, что задуманный далекий поход отменялся или откладывался, и собравшиеся отряды, прежде чем возвращаться домой, считали своим долгом расправляться с евреями. Летом того же 1286 года буйные шайки крестоносцев громили и убивали в Бордо, Анжу, Пуату и