Книга Семнадцать белых роз - Кристин Лестер

— Как это — «не назвала»? — возмутился Майк, поглаживая себя по груди. — Мы же все придумали.

Она посмотрела на него, кивнула и брякнула:

— Да. Мы назвали его Сидом.

— Ка-а-ак? — хором протянули все присутствующие, включая Майка.

— Сид. Хорошая кличка. Ну все. Посмотрели? Девочки, у меня много работы. Заходите к вечеру.

В четыре часа Элли собрала праздничный стол. Джим с Майком, конечно, предлагали более разумный вариант: отправиться в кафе и отметить все там, но ей некуда было девать Сида-маленького.

Сидом-маленьким теперь полноправно звался щенок. Джим считал, что это очень креативно. А Сид-большой пока еще ничего об этом не знал, но Элли сказала, что ей все равно, если он обидится. Она понимала, что с сегодняшнего дня их отношений больше не существует. Возможно, ребята вчера были правы: ей нужно было первой послать его куда подальше, не дожидаясь, когда он сделает это сам, да еще и на глазах у сослуживцев.

Теперь у нее в подарках было уже три живности: цветок, слон и щенок. Интересно, а что подарят на торжественной части?

Джим и Майк, которые сегодня объявили нерабочий день и все время, начиная с утра, провели в ее кабинете, предположили, что это будет или живой динозавр, или охотничье ружье, или лицензия на разведение кроликов.

Самое интересное, что они почти не ошиблись. В торжественной обстановке, под великосветские речи, которые Сид-большой произносил гораздо более витиевато и напыщенно, чем утром, Элли преподнесли путевку в альпийский курортный городок на две недели. А также объявили, что с понедельника она отправляется в оплачиваемый отпуск.

У нее отвисла челюсть. Это было гораздо круче, чем щенок.

— Ну что такое? Ты же всегда брала отпуск осенью, дорогая? Вот мы и подгадали.

— Но, Сид, еще только середина сентября, а я всегда уходила в октябре. И ездила не в Швейцарию, а к маме.

— По-моему, Швейцария гораздо лучше штата Великих Озер. Ну, Элли, успокойся, я провозглашаю первый тост за тебя!

— Спасибо.

— Да, забыл спросить, как ты назвала этого бедолагу?

— Бедолагу-то?

— Да… — Сид картинно улыбался, оглядываясь вокруг себя, словно ведущий шоу: ну-ка, давайте посмотрим, что у нас там получилось?

— Он стал твоим тезкой.

— То есть?

— Его зовут Сид.

Щенок тявкнул. Видимо, уже стал привыкать к новой кличке.

Воцарилось глубокое молчание, которое нарушалось только радостным поскуливанием из коробки. Потом кто-то хихикнул.

— Ну что ж, — с вытянувшимся лицом произнес он. — Думаю, мы все имеем право называть своих животных так, как хотим. Ну что ж… Давайте выпьем за Элли!

— А как же вы две недели без корректора-то? Ведь я же одна на рекламе?

— Ну… — Сид махнул рукой, — возьмем другую. Временно, конечно… За тебя, дорогая!

Потом было поздно что либо исправлять. Было поздно о чем-то жалеть и пытаться вернуть на круги своя. Когда это произошло, она не отследила, но вдруг отчетливо поняла: ее увольняют. Она больше не работает в престижном глянцевом журнале. Не работает с понедельника, когда начинается срок ее путевки в Швейцарские Альпы! Элли в отчаянии потерла лоб, как бы пытаясь оценить собственную адекватность: может быть, все это снится? Неужели так бывает в реальной жизни? Все сразу и так неотвратимо…

Но нет, ошибки быть не могло: Сид всегда именно так расставался с женщинами — дарил им дорогой подарок и уходил. После этого можно было рассчитывать только на мимолетный редкий секс, но никак не на длительные отношения. Исключением из всех его правил смогла стать только Хелен… Однако и путевку никак нельзя считать дорогим подарком: обычно это были автомобили или драгоценности. Элли усмехнулась: видать, она стоит только путевки на курорт, не более того! А ведь, между прочим, на эти отношения потеряны целых три года ее молодой жизни!

Элли судорожно собирала свои вещи в коробку. Все ясно. Господи, как все предельно ясно, несмотря на лживые улыбки коллег и приятелей. И не будет она тут сидеть больше ни минуты!

В маленьком банкетном зале веселье лилось рекой, а виновница торжества через пару минут собиралась покинуть эти стены навсегда. Она даже не могла смотреть на Майка и Джима, до того было тяжело. Хотелось расплакаться, но в полном одиночестве, потому что любое сочувствие сейчас только усилит ее отчаяние.

Оба близнеца внимательно следили за ней глазами и изредка многозначительно переглядывались.

— Если вы скажете хоть слово, я разобью о ваши головы монитор!

— А мы молчим.

— Все. Кажется, все собрала!

— Элли…

Она резко развернулась к ним:

— Вы знали?

— Э-э-э.

— Ну?!! Говори!

— Знали.

— Болваны!!!

— Ну, Элли…

— Поэтому ты быстренько нашел мне другую работу?

— Нет! Клянусь, это случайность! — Майк вытаращил на нее огромные глаза и часто-часто заморгал. Похоже, он говорил правду.

— Ладно, это уже не имеет значения. Своего слона и вот эту коробку с вещами привезете мне завтра домой. Я не хочу тут больше появляться вообще.

— А остальные подарки?

— Заберу сейчас. Куда же я эту живность оставлю? — Она стояла, в одной руке сжимая горшок с фикусом, а в другой — поводок Сида-маленького.

— Ты сейчас похожа на юную Натали Портман в ее дебютном фильме «Лион». Только там не было собачки на поводке. А в остальном — то же самое: цветок, сумка на плече и отчаяние в глазах.

— Майк, я тебя убью!

— Иди-ка ты лучше к продюсеру, если уж мы заговорили о фильмах…

— Какая прелесть! — радостно воскликнул интересный шатен за крайним столиком у входа, едва она протиснулась со своими подарками в двери кафе.

— Спасибо!

— Нет, я не про вас, а про собаку. — Мужчина явно куражился. — Я увидел вас в окно, когда вы еще только подходили к кафе. Как его зовут?

— Откуда вы знаете, что это он?

— По морде видно. Я очень люблю спаниелей.

— Тогда забирайте его себе! — Что?

— Ничего. Просто мне его подарили сегодня утром, а девать все равно некуда, придется родителям отвозить. Вот и сорвалось с языка. Прошу прощения.

— Ясно… Иди сюда, лапа! — Мужчина наклонился, вытянул руки, и Сид-маленький, радостно взвизгивая, облизал его шею и подбородок. — Сейчас мы тебя покормим! Здесь так вкусно пахнет, правда?

Казалось, он забыл про Элли. По крайней мере, сейчас его интересовал только щенок.

— Ну, хороший мой, рассказывай, что ты любишь покушать. Все-таки как его зовут? — не поднимая головы, спросил он.