Книга Наша Рыбка - Робин Фокс

– Ростом, может быть, маловат, а так симпатичный.

По его манере говорить все стало ясно. Я рассмеялся над Петиным выражением лица.

– Ты на показах ходил когда-нибудь? – деловито спросила лань по имени Дима.

– Что? Нет! – воинственно отрезал Петя и попытался исчезнуть у меня за спиной. – И вообще я гомофоб.

– Стой ты. – Ясна переплела свои пальцы с его. – Не пугайся. Это Дима, мой давний знакомый. Он талантливый дизайнер, и ему как раз не хватает одного мальчика для показа. Ну что тебе стоит ему помочь? Ты справишься.

– А деньги платят? – тут же спросила меркантильная сволочь.

– Нет, не платят.

Сначала он возмущенно поглядел на Ясну, но потом вдруг сдался.

– Ну… ладно. А что делать-то надо?

– Пойдем, гомофоб, надо посмотреть, как на тебе будут смотреться вещи.

Я разглядывал гостей, расположившихся ближе к нам. На Але был очень откровенный лифчик в заклепках и узкая юбка. На девушках, с которыми я еще не успел познакомиться, полупрозрачные черные платья, юбки из сетки, косухи и кожаные ошейники.

– Я нашла кое-что у Кати. Специально для тебя, Ясна! – Аля потрясла в воздухе связкой кожаных ремешков. – Портупея.

– Мне всегда они нравились!

– Можно? – спросила Аля и стала надевать ее на Ясну.

Даже не знаю, как описать, что именно это была за штука. Конечно, она совсем не походила на ту перевязь, к которой военные цепляют оружие. Несколько проклепанных ремней опоясывали талию и контуром шли вокруг груди. Бесполезно и круто.

– О боже, это так красиво! И кажется, как будто все на месте! – Ясна со смехом повернулась ко мне. – Ну что, секс?

– Еще какой.

– Жаль, не надеть теперь прямо на тело.

Я не сообразил, что ответить. Комната качнулась, едва я представил ее увечье. Да, я все еще не знал, как это выглядит. И я не мог признаться, что хочу ее. Вдруг это неуместно? Обидно? Вдруг она подумает, что я забыл о ее состоянии?

– Мне надо эту вещь!

– Она стоит шесть. Но тебе отдам за три. – Одна из девиц в прозрачном оказалась той самой Катей, что делала украшения.

– Спасибо. Пока у меня нет лишних денег, но я буду иметь в виду. Ты не против, я похожу в ней сегодня?

Я вынул телефон, нашел в контактах младшую сестру и написал: «Переведи мне на карту три тысячи. Прямо сейчас. Вычту из твоего долга». Ответа, как и полагается, не последовало. Возвращать мне деньги было не в Маринкиной привычке.

– О, а вот и Петя!

В компании жеманного дизайнера Димы Воронцов выглядел неотесанным бруталом. Правда, сейчас – в слоях черных лохмотьев и продранных в нескольких местах узких штанах, которые, наверное, передавили ему все яйца, – он походил на бесполую и безвозрастную ведьму. Я думал обрадовать его сравнением, но девушки принялись рассматривать со всех сторон Димино творение и восторгаться.

– Ты собираешься стричься в ближайшее время? – Дима задумчиво помял в кулачке его кудри. – Нет? Тогда соберем тебе волосы, не против? Будет красиво.

– Только если будет красиво. – Воронцов возмущенно отшатнулся от парня, но тот уже сцапал тощей рукой большую часть его гривы и поднял наверх. Теперь Петя стал похож на потрепанного носатого самурая. Сегодня я блистал мысленными сравнениями. – О, Рыбка! Что это за оковы для сисечек? ― спросил он.

В кармане пискнул телфон, пришло оповещение из банка. Деньги перечислены. Правда, с папиной карты. Вот же мелкая зараза. Я тихо подкрался к Кате:

– Послушай, отдай Ясне эту штуковину. А я сейчас кину тебе денег.

– Оу! – Она просияла, как будто никто еще ничего у нее не покупал. – С удовольствием. А ты что, ее парень?

– Да.

– А я думала тот кудрявый. Как странно.

– Нет, только я. – Мы одновременно подняли головы и увидели, как лапа Воронцова отпечаталась у Рыбки на том месте, куда обычно не кладут руки даже хорошие приятели. – Ну ладно, он тоже. Но это слишком сложно объяснить.

– О, ладно-ладно, пусть малютка забирает портупею. Хорошо вам повеселиться.

Никакого веселья не будет. Ты же просто не знаешь, что под платьем кое-чего не хватает.

Играла крутая музыка, все эти странные люди танцевали. Иногда вели себя развратно, напившись, раздевались чуть ли не до белья, рвали друг на друге колготки, Воронцов ходил хвостом за Алей и требовал кожаные трусы, незнакомая девушка лизнула меня и Ясну в щеки. Я пытался всех их как-то охарактеризовать и не мог. Пытался вписать в известное устойчивое понятие, но не выходило. Я никогда не видел таких. Мои друзья играли правильных и умных, семейных, серьезных, хороших, многообещающих, а в душе оставались недогулявшими, запуганными и неуверенными в себе. Эти же отжигали что было сил. Они на самом деле были талантливыми и многообещающими. Но чувствовалось, что ничего не сложится. Нет, город бросит кости не в их пользу. Они померкнут слишком быстро, а успех окажется секундным.

– Твой друг пьет опасный коктейль, – раздался голос возле уха. Я обернулся и увидел все того же Диму. Он прямо по-девчачьи передернул плечами и посмотрел на меня с претензией. – Не против, я тут сяду?

– Садись. За него не волнуйся. Это выносливая тварь.

– О, а вы друг друга стоите, – заметила лань, проверяя бутылки на наличие виски.

– Ты же… все знаешь про нас с Ясной? – догадался я. Удивительно, но мне было легко с ним общаться.

– Конечно.

– Слушай, а ты гей? – взял и спросил я. Обычно, когда реально надо что-то взять и спросить, я предательски молчу. А когда не надо, только позовите.

– Я асексуал! – почему-то обиженно отрезал Дима и отвел в сторону глаза.

– О… А такое… бывает? – Мне стало неловко. Пришлось сделать вид, что сидеть неудобно и надо поправить подушку сбоку.

– Чем ты занимаешься? – Асексуал взболтал стакан и протянул его мне.

– Не пью, я за рулем.

– Ты что, собрался сегодня уезжать отсюда?

– Вообще-то… да. А занимаюсь… Я учусь на искусствоведа.

– Это все?

– Фотографирую немного. На старый пленочный фотик. Вот, смотри. – Я достал айфон и пролистал несколько снимков, остановившись на скане черно-белого портрета Ясны. Он получился пересвеченным и контрастным, но мне нравился.

– Это немного Бёрдслей. Да? Пластика волос, линия вот тут.

– Бёрдслей? – Мне потребовалась секунда, чтобы вспомнить художника. – Надо же, что-то есть. А ты сечешь!

– Ну. – Дима пожал плечами. – Если хочешь, приходи на показ. Свет будет говеный, но на твою черно-белую пленку может что-то нормальное выйдет. Никакого Бёрдслея, конечно, не получится. Тулуз-Лотрек – это максимум.