Книга Темная сестра - Грэм Джойс

Мэгги совершила ритуал изгнания в третий, и последний раз.

Она вынула пробку из банки со своим новым «волшебным маслом». Оно давало не такую тонкую пленку, как летательная мазь, было менее прозрачным и сильно пахло сандалом и глицинией. Мэгги нанесла его на тело так же, как и раньше: смазала виски, кисти, щиколотки, железы, влагалище, а еще мазнула под глазами и капнула на язык. Глаза у нее сразу же защипало. Соприкасаясь с кожей, масло начало активно выпускать пары. Мэгги пришлось закрыть слезящиеся глаза, потому что горький, едкий вкус распространился по ее языку, притупил ощущения во рту и оставил каплю желчи в горле.

Несмотря на испарения, Мэгги попыталась открыть глаза. Ей нужно было тщательно следить за происходящим в реальном мире, окружавшем ее. Старая Лиз предупреждала: нужно отреагировать на первое, что появится перед ней.

— А если ничего не появится? — спросила Мэгги.

— Появится, — уверяла Лиз. — Появится.

Это могла быть гадюка. Или птица. Мэгги поймет это, когда существо приблизится к кругу. Но оно не войдет туда, пока не получит приглашения. Мэгги заставила себя открыть глаза, хотя в них стояли жгучие слезы. Она ждала, всматриваясь в дым небольшого костра, как велела ей Лиз, разглядывая образы, поднимающиеся из дыма, сплетая дым и сумерки в единый серый гобелен.

Самым жутким в захоронении оказались не ампутированные конечности, а то, что было прикреплено к черепу.

Алекс решил, что необходимо запустить электрогенератор и организовать прожекторное освещение, прежде чем продолжать любые работы на раскопе. Когда все это было устроено, археологи расчистили заднюю часть черепа и обнаружили «уздечку»: металлическую конструкцию, наподобие клетки охватывавшую череп и лицо, с безжалостным шипом, который торчал из уздечки и проникал в рот жертвы. На другом конце шипа был выступ в форме буквы V, на несколько дюймов выдававшийся из уздечки.

Поскольку череп все еще был наполовину зарыт в землю, Алекс наклонился, чтобы приглядеться получше. Он видел уздечки и раньше, но такую чудовищную — впервые. Свет прожекторов отбрасывал четкие тени на белый череп, зарешеченный уздечкой.

— Для чего это? — спросил Алекса кто-то из подопечных.

— Чтобы жертва молчала, надо полагать.

Бирюзовый свет. Повсюду — бирюзовый свет, испещренный темно-синими прожилками. Сердце Мэгги отчаянно колотилось. Все ее тело погрузилось в оцепенение, осталось только бьющееся сердце. И если тело было словно под наркозом, то чувства были остры, как никогда. Мэгги приходилось держать голову прямо: при малейшем движении в нее вонзались ножи боли, раскаленные добела. Несмотря на неземной свет, она видела каждый лист, каждую ветку, каждую травинку абсолютно четко. Все окружающее стало каким-то искусственным, пластмассовым, умышленным, словно было помещено сюда невидимой рукой; но глаза Мэгги были способны разглядеть неповторимость каждого листика, стебля или ствола.

Волны. Листва деревьев мягко вздымалась и опускалась, точно волны; это движение, решила Мэгги, совпадает с ритмом ее дыхания. Волны накатывали и отступали в гармонии с ней, точно были ее частью; она перестала чувствовать, где кончается ее собственный организм. Теперь Мэгги была тем, что могла видеть. Если верхняя ветка качалась на ветру, Мэгги чувствовала это движение у себя в кишечнике. Если колебался папоротник, она ощущала это как нить, пропущенную сквозь ее сердце. Гниение бревна отдавалось бесконечно медленным жжением у нее в животе.

Верхние листья ближайших к Мэгги папоротников заколыхались, и она ощутила какое-то медленное волнообразное движение по земле в ее направлении. Холод внизу живота, вызванный близостью листового перегноя. Рябь, идущая по опавшим листьям. Может, это оно? Самое первое, повторяла Лиз, самое первое. Ощущение чего-то зыбкого, скользящего пронизывало папоротник и все больше приближалось к веревочному кругу. Потом оно вдруг остановилось.

Оно было побеждено. Что-то другое опередило его, приземлившись за пределами круга.

Это была птица. Черный дрозд, казавшийся ослепительно-синим в бирюзовом свете. Гладкие перья, все еще влажные, как в день сотворения мира. Дрозд остановился на краю круга, склонив голову и глядя на Мэгги, глаза в глаза. Это существо было Мэгги знакомо. Она знала его уже давно.

— Входи, — сказала она дрозду.

Птица впрыгнула в круг.

Мэгги ощутила неожиданный прилив грусти, и горячая соленая слеза брызнула у нее из левого глаза и капнула на щеку. Она увидела эту влагу, преломлявшую бирюзовый свет. Птица подлетела к ней и реяла совсем рядом, ее крылья колебали воздух и, как веером, обвевали лицо Мэгги. Оказавшись в опасной близости от глаз женщины, птица склонила клюв и втянула слезинку. И тут же исчезла.

Мэгги встала и огляделась вокруг. Предметы, разложенные за пределами круга, оставались на своих местах, но птицы не было. Она улетела, а вместе с ней, подумала Мэгги, улетучился и ее шанс. Почувствовав, что нетвердо стоит на ногах, она снова склонилась к земле и спрятала голову в коленях.

Жгучая боль пронзила ее тело, пришлось исторгнуть изо рта нитку черной желчи. Потом — боль в животе, какой Мэгги не испытывала с тех пор, как произвела на свет сына. Она обнаружила, что может ослаблять боль, поднимая и опуская грудную клетку, а также сводя руки за спиной. Ее била сильная дрожь, которую невозможно было преодолеть. На лбу выступил пот. Она снова выпятила грудь и отхаркнула еще одну нить иссиня-черной желчи.

Потом ее затошнило. Подбородок втянулся в шею, она его больше не чувствовала. Ей стало трудно дышать. Она снова отхаркивалась, пытаясь избавиться от ощущения, что задыхается. Ее ноги, точно когти, скребли по мягкой земле, пытаясь найти опору, и все ее тело били конвульсии. Внезапно она уже совсем не могла дышать. Она задыхалась.

Мэгги охватила паника. Напрасно мотала она головой в надежде стряхнуть с себя этот морок — ее парализовало. Начались рвотные позывы. Если бы только она могла отхаркаться, ей, возможно, удалось бы освободить дыхательные пути. Но при попытке плюнуть ее рот сморщился и вытянулся вперед, а нос изогнулся и заострился.

Это было слишком страшно. Мэгги трясло от ужаса. Потом она почувствовала какие-то щелчки в суставах — звук был такой, точно ее кости хрустят и меняют свое положение. Пожалуйста, хватит! Она хотела, чтобы это прекратилось. Тщетно напрягала Мэгги остатки разума, силясь повернуть происходящее вспять. Ей казалось, что ее сердце превращается в тугой мяч, готовый взорваться. Ее глаза налились кровью. Кожа от затылка до пяток горела, покрываясь пупырышками, точно вода — рябью. Иссиня-черные перья прорезались сквозь белую кожу Мэгги, пока она скребла по земле, пытаясь сохранить равновесие. Теперь она металась по кругу, сопротивляясь метаморфозе, не в силах дышать. Хватит! Все, хватит!

Желание Мэгги было удовлетворено. Процесс остановился на полпути. Она с облегчением всхлипывала, тяжело дыша. Она смогла это остановить. Потом она попыталась выпрямить спину, но это ей не удалось. Мэгги тянулась снова и снова, но у нее только хрустели кости, а все тело пронзала ужасная боль. Она подождала. Попыталась снова. Нет, она не могла пошевелиться.