Книга Предрассветные призраки пустыни - Рахим Эсенов

– Кабульский купец Ахмед Вайс должен мне двадцать тысяч фунтов стерлингов… Да проценты с мерлушки – две тысячи. Выколотишь наш долг, отвалю с процентов десятую долю. Пока будем судиться-рядиться, больше истратимся. Говорят, он в городе Гумбет Хаузе появился…

За спиной Черкеза раздались легкие шаги Джемал, шорох ее роскошного вечернего платья, сшитого тегеранскими портными.

– Откуда у тебя этот нож, Хырслан-ага? – Юноша пропустил мимо ушей слова хозяина.

Смущенный Хырслан молча подошел к тахте, взял в руки кортик, попытался отшутиться:

– Это вора так спрашивают: «Откуда взял?»

– Все-таки… Мне он показался знакомым.

– Эшши-бай подарил…

– Раньше ты говорил другое, – Джемал стояла напротив Хырслана и не подозревала, что случайно брошенные ею слова приоткрыли завесу страшной тайны. – Говорил, что в бою его добыл…

От злости и растерянности Хырслан выронил кортик из рук. Набычившись, он поднял его с ковра и с силой запустил в Джемал. Черкез едва успел толкнуть Джемал на тахту – кортик, со свистом рассекая воздух, пролетел рядом, шлепнулся плашмя об изразцовую печь.

– Изверг! – крикнула Джемал, поднявшись с тахты, и с плачем бросилась вон.

В ту ночь Черкез не сомкнул глаз. Кортик в золотых ножнах, картины давно минувших дней вновь взбудоражили память, не давали покоя… Своими сомнениями он поделился с Джемал. В голову назойливо лезли ее слова: «Там, где смерть, ищи следы Джунаид-хана… А Эшши-бай, Хырслан – его тени. На их руках так много крови – весь век смывай, не отмоешь…»

Через день-другой управляющий сам напомнил о себе хозяину. Будто ничего не произошло, Черкез завел разговор о поездке в Гумбет-Хауз, о долгах кабульского купца. Там и других дел было невпроворот. Хырслан, видно, почуяв что-то, неожиданно изменил свое решение, приказав Черкезу ехать в дальнее пограничное село Чардере. Пути туда на мулах, по горным тропам, через бурные, разлившиеся в весеннее половодье реки было на добрую неделю.

Получив сбивчивые наставления хозяина, управляющий заторопился к себе. По дороге, у самой калитки, его нагнала взволнованная Рабия.

– Непременно повидайте госпожу Джемал, – девушка озиралась по сторонам, хотя на тихой улице не было ни души. – В Чардере не смейте и шага делать. Вам грозит опасность… В полдень хозяин поедет в банк, задержится в городе… Госпожа вас ждет.

Джемал ждала Черкеза в гостиной. На ней не было лица. Она нервно теребила в руках расшитый шелковый платок, в глазах ее затаился испуг.

– Когда? – бескровные губы ее едва шевелились. – В Чардере…

– Завтра, утром…

– Тебя задумали убить… По дороге к Чардере, – и Джемал сбивчиво рассказала, как Рабия случайно подслушала разговор братьев, договорившихся подкараулить Черкеза в горах. – Хырслан посулил ее брату Аббасу за твою голову много золота… Ты должен бежать.

Почему бежать одному, без Джемал? Решение созрело неожиданно: они уйдут вместе. Только там, на Родине, спасение. Они договорились бежать не мешкая, этой же ночью. Джемал сама выйдет в полночь к воротам. Черкез будет ждать ее в кустах, напротив дома. Ночь переждут в горах, а на рассвете перейдут границу.

– Болван! Бездельник! – Хырслан, сверкая белками глаз, тряс садовника Исмаила за грудки. – Ты еще в полночь видел, как уходила хозяйка, а говоришь только сейчас, утром!.. За что я тебе плачу?…

– Простите, милостивый господин! – перепуганный садовник твердил одно и то же. – Я спутал ее с Рабией… Простите, милостивый господин!

Хырслан поднял тревогу. Вмешался даже губернатор провинции, отдавший строгий приказ найти беглецов живыми или мертвыми. Где это видано – уводить жену правоверного! Да еще из богатого дома!

С тремя всадниками – сводными братьями Рабии – Хырслан ринулся к границе на знакомые тропы, ведущие за кордон. По пути встретились пастухи. Они подтвердили, что еще утром видели юношу и девушку, направлявшихся по ущелью. Но сколько Хырслан ни рыскал по горам, бежавшие как в воду канули.

Шли вторые сутки поисков. Мартовское небо то густо сеяло дождем, то проглядывало ярким весенним солнцем. Во время ливня в горах лавиной грязи и камня хлынул селевой поток, сметая все на своем пути; он нагнал преследователей, закружив их с конями в гигантских воронках. Хырслан благодаря своей могучей физической силе выплыл из клокочущего водоворота, помог выбраться и товарищам. Но бушующая лавина поглотила коней, оружие. У Хырслана чудом сохранился маузер. На всех четверых было страшно глядеть – грязные, оборванные, израненные.

Вскоре братья отказались продолжать поиски, решили вернуться. Но Хырслан стоял на своем – искать. Отделившись от товарищей, он углубился в горы, долго шел без роздыха, пока смертельная усталость не свалила его с ног. Заночевал в какой-то пещере, без огня и еды, подстелив ветки колючей арчи и укрывшись ими же.

Утром, проснувшись от холода и голода, Хырслан брел по ущелью, пытаясь определить свое местонахождение, и вскоре понял, что заблудился. Он не предполагал, что перешел пограничную черту. Видя безуспешность поисков, стал возвращаться и, думая, что свернул на юго-запад, на самом деле пошел на северо-восток, углубляясь на советскую территорию.

Нарушителя границы сразу же заметили со сторожевых постов, ему наперерез уже спешил конный наряд из пограничников.

Хырслан, заслышав блеянье овец, лай чабанских овчарок, обрадовался, заспешил к чабанам, настороженно разглядывавшим путника, бредущего с той стороны. Один из них, что постарше, стоял, опершись на увесистую чабанскую палку, второй, помоложе, держал в руках винтовку.

Чувствуя за пазухой холодок оголенного маузера, Хырслан уверенно шел прямо к чабанам. Молодой, завидев чужого, перехватил винтовку, взял ее наизготовку. Подойдя ближе, Хырслан поздоровался и осекся. Перед ним, удивленно вскинув брови, стоял Халлы Меле, живой и невредимый. Тот самый Халлы, которого он расстрелял в присутствии Эшши-бая… О Аллах! Неужели мертвые воскресают? Хырслан побелел и пустился бежать куда глаза глядят. Ноги его подкашивались, вот-вот упадет.

– Эй, Хырслан-бай, куда ты? – улыбнулся Халлы Меле. – Стой! Да не съем я тебя…

Хырслан остановился, хотел произнести молитву, но у него отвисла челюсть. Из-за поворота ущелья показались конные пограничники.

Хырслан поднял голову, сверкнул белками обезумевших глаз и грохнулся оземь. Потом приподнялся на локтях, прополз с полметра по острым камням и, опрокинувшись навзничь, захрипел, будто задыхаясь. У ног его валялся облепленный грязью маузер.

Пограничники спешились. Один из них наклонился над Хырсланом, приложил ладонь к его волосатой груди.

– Сердца не слышно, товарищ старший наряда… Помер.

По маленькому Кумушгала поползли пересуды, ласкавшие слух местных феодалов, тешившие их мстительное воображение.

– Бесстыдников-то поймали! В зиндан заточили.