Книга Предрассветные призраки пустыни - Рахим Эсенов

– Что же тебе сказал Кук?

– Он объяснил, что ловкие боевики с ножом, отравой и пистолетом выходят из моды… Нужно, мол, действовать по-другому, острым словом, взрывным фактом, ну там, клеветой или хитростью…

– Что он тебе предложил конкретно?

– Ехать в Туркмению для психологической войны…

– Еще конкретнее! – потребовал Таганов.

– Проникнуть в Туркмению, вжиться в обстановку, для начала завести знакомство в мире каких-нибудь хвастунов, скептиков, нигилистов, болтунов, у которых плохо держится за зубами государственная тайна, искать для знакомства богемствующих юнцов, из которых можно выкормить шпионов и предателей… Разумеется, их регистрировать, изучать…

– И все-таки тебя берегли и для каких-то других дел.

– Не знаю…

– Тебе дали имена и явочные квартиры… Чтобы ты связался с агентами, заброшенными в Среднюю Азию в войну и после войны?…

– Мне сказали, что связь по радио каждую пятницу, сеанс в последние пять минут каждого шестого часа, в любое время суток. Отсчет времени после двенадцати часов. Вот и все.

– Погоди, Каракурт! Ты же сказал, что в коридоре Мадер с тобой успел перекинуться словечком тайно от Кука. Он считал тебя не столько американским, сколько немецким шпионом.

– Да, – кивнул Нуры. – Это так. Но это оказалось ерундой.

– Какой ерундой?

К условленному времени Курреев пришел в тенистую аллею сада картинной галереи Шака. Он сидел на скамье, листал журнал. Устав ждать, Курреев забеспокоился, что никто не придет, как вдруг заметил чью-то фигуру и стал следить за ней. В это время какая-то молодая женщина приблизилась к нему, ее дорожная сумка была набита свертками, но по неосторожности женщина выронила ее, и свертки рассыпались. Нуры заторопился помочь ей, чтобы избавиться от непрошеной свидетельницы, ведь он следил за проходящим мимо человеком, тогда как женщина, нагнувшись, шепнула ему пароль и, услышав ответ, назвала адрес: «Гогенцоллернштрассе, станция по обслуживанию автомобилей, принадлежащая Отто Коссаку. Ровно к восьми часам вечера в воскресенье».

Со станции Курреева в сторону букового леса отвез на машине некий господин, высадил у небольшого трехэтажного дома в стиле модерн. В одной из комнат Каракурт встретился с Мадером. Тот выставил на стол бутылку бренди. В кабинете немецкого шпиона не было ни ковров, ни часов, ни картин. Над письменным столом висела лишь гипсовая копия посмертной маски Фридриха Великого.

– Я уважаю тебя, мой эфенди! – горячо зашептал Мадер, перегибаясь через стол. – И не забыл того смелого подвига, когда ты во Франкфурте-на-Майне прикончил американского офицера…

Каракурт вздрогнул. Это было правдой. По заданию Вилли Мадера на второй день после подписания акта о капитуляции Курреев убил американца…

– Плюнь на Кука! – хмелея, говорил Мадер. – Он мало верит в тебя. Человеку даны два уха и один язык, лучше молчать и слушать, чем плохо слушать и много говорить. Ты старый немецкий агент… Не пора ли нам работать не на янки, а на себя?

– А если я не соглашусь?

– Мой эфенди, – в голосе Мадера звучал металл. – Мы достаточно самостоятельны, чтобы избавиться от одного непослушного туркмена…

– Если я скажу обо всем американцам? Куку?

– Двойной игры они тебе не простят! – заключил Мадер. – По крайней мере усомнятся в твоей преданности.

Каракурту ничего не оставалось, как принять предложение Мадера. И он стал ждать от него задания…

– Ты будешь заброшен американской разведкой в Среднюю Азию, – продолжал Вилли Мадер. – Я назову тебе имена и пароли среднеазиатских агентов, разумеется, не для того, чтобы ты использовал их на пользу янки… Исключительно в целях содействия разведке ФРГ…

За несколько дней допроса, который вел Ашир Таганов, Каракурт уже привык к роли рассказчика, он старательно вспоминал множество существенных и малосущественных подробностей из своей жизни; Ашир вел допрос ровным, даже несколько меланхоличным голосом. Но за внешним спокойствием скрывалась упругая, как тетива, мысль. Опытный разведчик заданным будто невзначай вопросом заглядывал в тайники души допрашиваемого, вынуждал разговориться, толкал на объяснения сложных проблем, и тогда Каракурту неизбежно приходилось называть имена, даты, годы, подробности… Ашир понимал, что Нуры кое-что скрывает, прячет в тайниках памяти… Двусмысленные вопросы застигали Курреева врасплох, и он терялся либо слишком явно отказывался о чем-то сказать в открытую… Сейчас Таганов ждал, что Каракурт назовет имена среднеазиатских агентов, которые передал Каракурту Вилли Мадер. Однако Нуры продолжал рассказ уже о другом…

– Погоди, Нуры, – мягко остановил его Таганов. – Ты вспомни фамилии, что перечислил тебе Мадер…

Каракурт пожал плечами:

– Эти пароли и явки хорошо знают американцы, – он попытался увильнуть от ответа.

– Что ж, тогда изложи, как узнали американцы тайну Мадера, которую он доверил лишь одному тебе, – равнодушно заметил Таганов. Он смекнул, что Нуры точно рассчитал, чем может вызвать горячий интерес.

– Дело в том, что, выйдя из кабинета Мадера, я на второй же день был снова приглашен на встречу с Куком, – продолжал Нуры. – Он встретил меня злобно… Долго кричал, что я продался старому ослу Мадеру, топал ногами и обещал расстрелять… А потом включил магнитофон, который точно воспроизвел всю нашу беседу с Мадером в его кабинете. Я слышал даже звук плотно закрываемой двери, звон рюмок… Но американец, поиздевавшись надо мной, остыл, усадил меня в кресло и заговорил ровным голосом. «Тебе, Каракурт, показалось, что уже наступило время, когда ты можешь спеться с немцами против американцев? Ошибаешься!» Далее Кук строго приказал мне держать язык за зубами и преданно выполнять поручения Мадера, разумеется, ставя обо всем в известность самого Кука… На всякий случай Кук взял с меня письменное обязательство все секреты Федеральной разведывательной службы Западной Германии, которые будут мне известны, передавать американской разведке. Кук обещал платить больше, чем Мадер… Он заверил, что мне будет обеспечена беззаботная старость.

– Беззаботная старость? – усмехнулся Таганов. – Уж не имел ли он в виду пенсионное обеспечение в Туркмении? Ведь он посылал тебя в нашу республику…

– Я сильно виноват перед Родиной, – пробормотал Курреев. – За одного Мовляма меня можно расстрелять… Но ведь тогда я был молод…

– Да, да, – кивнул Таганов. – А имена среднеазиатских агентов и их пароли все-таки надо вспомнить, Нуры… Ты ведь еще их не назвал мне…

Каракурт уставился ожидающими глазами на Таганова:

– Ты же меня не торопишь, Ашир? Мадер не назвал эти имена даже Гелену… Он их так долго берег в памяти, чтобы передать мне… Я вспомню… Обязательно вспомню…