Книга Я - сингуляр - Юрий Никитин

– Ну, – сказал Константин настороженно, –допустим…

– Даже из такой малости, – продолжал я, чувствуя,что вообще-то мечу бисер перед парнокопытными, но жарко, вино пошло в мозг,язык развязался, как у Остапа, – видно, что размножение станет излишним!Ну да, люди станут бессмертными, а что? На фиг им размножение? А раз станет излишним,то различие полов исчезнет. За ненадобностью. В смысле, мы сами его упраздним.Уверяю, станет модным отказываться от пенисов!.. Сперва это будет бунтарство,вызов обществу и его замшелым устоям…

За столом воцарилось молчание, Барабин пытался заржать, новрубился, что говорю всерьез, обиделся, начал молча ковыряться в салатах.

Константин проворчал с сомнением:

– Хочешь сказать, начнут тинейджеры?

– Ну да, – ответил я, – как всегда.

– Так они все живут пенисами!

– Но быстрее и начнут от них отказываться. Не все,конечно.

– Ха, еще бы!

– Для революций, – пояснил я, – достаточно инемногих. Абсолютное большинство, как всегда, просто сидит на заборе и смотрит,по какую сторону упасть. Бурчит, не верит, осуждает, а потом просто принимаетто, что случилось. Хоть революцию, хоть контрреволюцию.

Константин пожал плечами.

– В этом и есть выживаемость общества. Страшноподумать, если бы в революции в самом деле участвовали широкие массы, как потомврут победители!

Все настороженно слушали, благо после выпитого надо какое-товремя просто есть, желательно молча. Люша наконец сказал пренебрежительно:

– Русский человек ради «хрен знает зачем» способен наудивительные поступки. Может быть, и эти… нанотехнологии из той же оперы?

Я покачал головой:

– Нет, ее первыми начали американцы.

– Тогда, может, ну ее? Мы ж патриоты?

– И от мобильника откажешься? – спросил я. –И от телевизора?..

Татьяна сказала мечтательно:

– Если американцы, тогда можно. А то наши косорукиелюбую технологию скосорутят. Но еще лучше бы ее начали разрабатывать французы…

Я уточнил с недоумением:

– Почему французы?

– У них такие духи… И кремы для лица… Никаких подтяжекне надо. Даже ботоксы можно не впрыскивать. Кожа становится нежной, как жопкамладенца.

– Французы тоже участвуют, – заверил я. –Именно с кремами.

Барабин наполнил себе рюмку водкой, крякнул, будто ужевыпил, сказал веско:

– Я видел роботов! По ящику показывали, в футболиграют! Потешные… Ползают, правда, как черепахи, но правила помнят назубок.

Люша хохотнул:

– Никогда роботы не смогут заменить людей! Такойробот-футболист разве даст подножку или сдернет трусы с соперника?

– Или даст головой в грудь, как Зидан?

Я тоже засмеялся:

– Нет, там говорится про нанороботов.

– А это что за штуки?

– Это роботы размером с молекулу. Они будут собирать изатомов все, что велит им большой компьютер, за монитором которого сидитчеловек. Все из атомов…

Люша захохотал:

– Брехня, я весь из мяса, костей и малость… самуюмалость… из аппетитного жирка. Так, на случай голодовки! Га-га-га!..

Все смеялись, глядя, как колышутся от смеха все этажиподбородков Люши, как трясется желе огромных плеч, как поднимаются и сползаютгромадные медузы «аппетитного жирка» на груди, а уж на вздутый живот и смотретьжутковато.

Глава 7

Я тоже улыбался, а в голове вертится, сказать или несказать, что и Люша, и стул, на котором он сидит, и накрытый стол, и бетоннаястена, и диван с расположившейся на нем Василисой – все это из одних и тех жеатомов. Переставь атомы тела Люши – получится жирафа, стол, табуретка, стена,накрытый стол, просто воздух, диван…

Когда-то начнут переставлять эти атомы на самом деле, это«когда-то» совсем близко, вот будет шок для этих полуобезьян! Хотя это яслишком хорошо о них думаю. Они даже не поймут, как это делается. Как сейчас непонимают сегодняшнего, им только «дай» и «принеси», потребители чертовы.

Василиса, поддерживая мужа, фыркнула, как огромныйрассерженный морж.

– Славик, ну ты подумай, это же бред! И что, найдетсяхоть один человек, кто добровольно станет всобачивать в свое тело железки?

Люша, Константин, Барабин и все женщины улыбались, для нихвсе понятно, кто же на такую дурь пойдет? Человеческое тело прекрасно, вершинаэволюции, ничего лучше создать просто невозможно. Не зря же шесть миллиардовлет эволюция шла от амеб через всяких кистеперых рыб, динозавров и обезьян кчеловеку, что хоть по Библии, хоть по Дарвину, но вершина вершин и мера всегосущего!

– Пойдут, – сказал я невольно, – конечно,пойдут.

Барабин недовольно хрюкнул:

– Ну разве что какой умирающий решится… Но, по мне,лучше умереть, чем жить благодаря железяке в теле!

Люша и Константин поддержали довольным ржанием, Барабинпотянулся к ним с рюмкой водки. Звонко чокнулись, выпили, покряхтели, пока этажгучая гадость проваливается по пищеводу.

Я развел руками:

– Ну пусть даже умирающий. Но потом станет здоровым ибудет сильнее, здоровее, будет видеть вас насквозь…

Люша гулко захохотал:

– А что он увидит такого интересного? Я ему могу и такпоказать! Баб увидит без одежды? Подумаешь… Таня, покажи сиськи!

Таня с готовностью расстегнула блузку и, мило улыбаясь,потрясла сиськами из стороны в сторону, покрутила, потерла одну о другую,взглядом давая понять, что между ними, вот такими сочными и горячими, вполнеможно бы вложить что-то свое горячее.

Как только, застенчиво хихикнув, запахнулась, Люша изрек:

– Весь цимес в том, что и сиськи, и жопы видишь… какподарок! Редко. А все время смотреть на них… недолго и в импотенты попасть!

Василиса сказала веско:

– Глупость это все! Ученые только деньги выманивают насвои забавы. Я слышала как-то, что эти самые сумасшедшие ученые, они хитрые исвое любопытство… удовлетворяют…

Она запнулась, Люша подсказал с веселым ревом:

– За государственный счет! То есть за наш. Разве нетак, Славик?

Константин бросил на меня быстрый взгляд.

– Вообще-то Славик может быть прав. Но только в одномслучае…

– Каком? – полюбопытствовал Люша.

– Ну там смертельно больной какой… Ему умирать сегодняк вечеру, вот он и согласится вмонтировать в себя какую-нибудь железку…