Книга В погоне за миражом - Дэвис Линда
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И отец не боялся за тебя?
— В пять лет он научил меня стрелять, а у дома всегда был охранник. Но тогда меня пугали акулы, а не террористы. Я знал места, где не стоит лезть в воду, у меня выработалось какое-то шестое чувство. Однажды, когда я попал на довольно многолюдный пляж, метрах в пяти от меня купалась молодая женщина. Вода там доходила только до груди, и вдруг я услышал ее крик. Я обернулся. Позади нее из воды торчал огромный хвост и мощный спинной плавник. С берега к нам бросился какой-то мужчина и вытащил ее из воды.
— Что же произошло?
— У женщины отсутствовала половина ноги. Она умерла на берегу — думаю, от болевого шока.
— О Боже! Сколько лет тебе тогда было?
— Шесть.
Какое-то время оба молчали: Коннор погрузился в воспоминания, а Хелен представила себе ребенка, лицом к лицу столкнувшегося со смертью.
— Этот случай не мог не оставить отметину в твоей душе.
— Так и вышло. А какие отметины у тебя, Хелен?
— Они что, так бросаются в глаза?
— У кого их нет?
— И правда, у кого?
Вновь Хелен оказалась в паутине противоречий: она сгорала от желания рассказать Коннору всю свою жизнь, но инстинкт по-прежнему требовал соблюдать максимальную осторожность.
— Что было лучшим в твоей жизни? — спросил он.
— Побег, — мгновенно ответила Хелен.
— Расскажи.
— Мне было восемнадцать, и я жила с одним парнем, саксофонистом. Познакомилась с ним еще в шестнадцать. Примерно через год совместной жизни он начал меня бить, не часто, только когда выпьет… Господи, противно вспоминать. — В глазах ее блеснула ярость. — В общем, примерно полгода я с этим мирилась. Я вполне могла постоять за себя, и ему тоже доставалось. Но однажды вечером он пришел домой уже после какой-то драки и попытался ударить меня кулаком. Уворачиваясь, я споткнулась о стул и упала, разбив об острый угол голову. Я лежала на полу вся в крови, а он стоял и хохотал. В тот момент внутри у меня сработала какая-то пружина. Я поднялась, пошла к двери, но он опять выставил свои кулаки. Я схватила его правую кисть, заломила ее за спину и дернула. Он потерял сознание от боли, а я собрала вещи и удрала.
— Удрала?
— Да. Сначала в Дартмут, где жила моя мать. Там, выйдя на улицу, прочла объявление о том, что небольшому паруснику требуется кок. Предложила свои услуги и уже через два дня была на борту. Яхта шла на Ямайку.
— Неплохое место для человека, решившего спастись бегством.
Хелен мечтательно улыбнулась:
— Настоящий рай. Я провела в море восемь лет, научилась поднимать якорь и ставить паруса. Каждый день новые горизонты. Никогда в жизни я не испытывала ни такого страха, ни такого восторга. Северная и Южная Атлантика, Тихий океан. Я видела вещи, в которые невозможно поверить: волны высотой в десятиэтажный дом, киты, плывущие на закате рядом с яхтой, веселые проказники дельфины… А безмолвие по утрам, когда неподвижная вода становится похожей на зеркало? Было такое чувство, что земной шар прекратил вдруг вращаться.
Коннор ощутил непреодолимое желание заключить Хелен в объятия, убаюкать ее, как ребенка.
В гостиной вновь воцарилась тишина. На мгновение Хелен показалось, что она видит Ивэна сидящим скрестив ноги на аравийском песке, ночью, перед огнем едва слышно потрескивающего костра. Молчание нисколько не тяготило его. Способностью этой обладают лишь те, кому в жизни приходилось долгие дни проводить в одиночестве. Таким был Дай, такой же была Хелен. Сколько лет она искала человека, рядом с которым приятно даже молчать?
Сквозь балконную дверь доносился негромкий рокот прибоя. Темнота становилась непроглядной.
— Тебе чего-нибудь сейчас хочется? — спросил Ивэн.
Она подняла голову, задумалась. Сделать еще один шаг навстречу?
— Мне хочется танцевать с тобой. В какой-нибудь полутемной забегаловке, где беснуется молодежь.
По вымершим улицам «фольксваген» катил в центр города, к зданию бывшего склада. Когда они вошли, пол под ногами содрогался от бешеной музыки. Хелен с трудом различала бар, группу музыкантов, танцующих. По дансингу плыл сладковатый запах коки, дешевого спиртного и пота, но, протиснувшись вслед за Коннором меж извивающихся тел и начав двигаться в такт музыке, она позабыла обо всем.
В Южной Америке танцы всегда отличались немыслимым ритмом, и через несколько минут Хелен стала мокрой, от ее лица веяло жаром. В это мгновение без всякой паузы зазвучал более медленный, спокойный танец. Ивэн сделал шаг и обнял ее. Обоих подхватила безбрежная стихия музыки.
Родди Кларк шел по площади Кэмпден-Хилл, и каблуки его ботинок выбивали, казалось, военный марш.
С видом победителя он вошел в редакцию. Кровь его кипела от возбуждения: еще бы, ведь добытая информация вот-вот обратится в настоящее золото. Впервые за последние полтора года Кларк чувствовал себя царем Мидасом.
Остановившись у кабинета главного редактора, Кларк постучал в стеклянную дверь.
— Эй, Роланд, я приготовил для тебя сюрприз!
Он застал Мадда в отличном расположении духа.
— Что ж, заходи, похвастайся.
Родди поставил кассету и в медленном танго закружил вокруг магнитофона. Редактор с изумлением слушал, как Заха Замаро отдает Уоллесу распоряжения относительно пятнадцати миллионов долларов, как Хью звонит в банк и диктует клерку номер ее счета.
— Вот тебе детали и неопровержимые доказательства! Достаточно? — Он перекрутил ленту и спрятал кассету в карман. — Кто из нас был прав?
Мадд улыбнулся:
— Действуй. В твоем распоряжении вся первая полоса. Постарайся после обеда закончить, к трем часам я приглашу сюда юристов.
— Но я вставлю пару абзацев про Дженкс, про ее исчезновение. Всего несколько элегантных намеков.
— Давай, прохвост. Тебя трясет от желания отомстить, я слышу даже урчание твоего желудка, но ты прав. Дженкс — связующее звено всей истории, и было бы глупостью обойти ее фигуру молчанием. Можешь осторожно упомянуть об отце, только очень осторожно. По всему выходит, что Хелен Дженкс ни в чем не виновна. Без всякого нажима легонько коснешься ее роли.
Родди уже толкнул дверь, когда за спиной его вновь послышался голос Мадда:
— Отличная работа, мой мальчик. У меня такое ощущение, что это лишь начало.
Кларк кивнул и, не проронив ни слова, направился к своему столу. Последняя фраза Мадда звучала чуть ли не предупреждением. Кто знает?
Родди долго смотрел в пустой экран компьютера, не решаясь опустить пальцы на клавиши.
Проснулась Хелен поздно. В девять утра она поняла, что уже не спит, но заставить себя вернуться из сладкого мира грез в действительность не было сил. Из дансинга они ушли около пяти часов. Коннор привез ее в «Ла Молину», и оба долго стояли у ворот. Разгоряченные тела с наслаждением вбирали в себя утреннюю прохладу. На прощание они даже не прикоснулись друг к другу: невинный поцелуй сыграл бы роль спички, поднесенной к куче сухого хвороста.
