Книга На берегах тумана. Книга 2. Виртуоз боевой стали - Федор Чешко

– Да о чем ты все думаешь? Ты перестань, а то в голове зачавкает. Тут не о чем думать, надо прятаться в скалах, а потом к Гуфе идти, как она велела. Слышишь? Ждет же небось старуха, извелась уже, наверное, ожиданием. А лезть в обитель Истовых я передумала. Рассвет скоро, и Гуфа ждет, и вообще… Ну их к бешеному, Истовых этих!

Что она говорит? Обитель, Гуфа… Разве Гуфа может их ждать? Ах да, ведь Лардину память выела Бездонная Мгла. Ларда не знает, сколько времени прошло, сколько всего успело случиться за это время… А ты, ты сам-то знаешь? Помнишь? Обучение витязному искусству, уход… Схватка с бешеным, повстречавшимся во Мгле… Обратный путь, и на плечах Ларда, завернутая в странное покрывало… Но ведь должно же было хоть что-нибудь уместиться между этими воспоминаниями! Уходить во Мглу выпало поздней осенью, а сейчас… Не похожа нынешняя пора на осень, и на зиму не похожа… Значит, не смог-таки, не уберег память подаренный старой ведуньей чудодейственный амулет… Нет, напраслина это, помог он! До чего же все-таки тоскливо и страшно, когда помнишь, будто помнил о чем-то, но напрочь забыл, о чем именно! А все из-за того, что амулет сумел сберечь память, но не уберег самого себя. Жалко его, амулет то есть, невыносимо жалко было с ним расставаться, но не расстаться было никак нельзя… Почему?

Наверное, еще немного, и у Лефа впрямь бы зачавкало в голове от подобных мыслей, но тут совершенно посторонняя и очень простая догадка заставила его позабыть обо всем прочем. Ведь зловредные порождения Мглы никому не клялись выбираться в Мир только днем. И хоть послушники не слишком радеют об исполнении своего главного долга, наверняка даже они додумались как-то следить за Бездонной и по ночам. Существует же помимо языка сигнальных дымов еще и язык движущихся огней, видимых во тьме! Плохие дела… Ларда права – надо поскорей убираться отсюда. И еще она права, что думать не о чем, потому как дорога все равно только одна: по ущелью, мимо второй заимки. Сзади Мировая Межа, которую уж наверняка блюдут денно и нощно – не пускать же проклятых тварей прямым ходом в Черноземелье! Справа, помнится, осыпь, по ней не взберешься, а слева… Слева довольно пологий, поросший редким кустарником склон. Так, может, туда? Ладно, гадать нечего. Пускай Ларда решает, ей здешняя местность знакомее…

До Ларды не сразу дошло, что Леф хочет ее слушаться. А когда наконец дошло, то смутно белеющая в звездном свете девчоночья физиономия так и расплылась от удовольствия.

– Давай-ка мы сейчас вдоль бережка прокрадемся к Последней Меже, а потом вдоль нее уйдем в скалы. Да тише, глупый ты! Никого там нету, никто за Последним Пределом следить не станет. Нечисть, которая из Мглы, близко к Меже подойти боится. Помнишь, как тебя там скрутило? Так ты ведь знал, чего тебе надо, потому и шел, превозмог себя. А эти вовсе знать да понимать не способны, им… Как бы это?.. Не бывает у них такой надобности, ради которой стоит себя загонять туда, где плохо. И все, и хватит! – Девушка притопнула на него. – Снова ты за свое – все тебе прямо здесь же уразуметь надо! Решил слушаться – сам решил, я не просила! – вот и слушайся, терпи. И шевелись – на востоке голубеет уже!

* * *

Держась у границы Тумана Мировой Межи, они почти добрались до места, где вынырнули из этого самого Тумана Мгла знает сколько десятков дней назад, во время бегства из Жирных Земель.

Небо на востоке стремительно наливалось слизывающей звезды синевой; все отчетливее виделась Лефу трава под ногами… Темнота явно доживала последние мгновения, а совсем близко, на другой стороне ущелья, дыбилась зубчатая стена Послушнической заимки.

Все.

Не успели.

Собственно, Леф уже довольно давно понял, что не успеют они затемно выбраться из ущелья. Понял и стал уговаривать Ларду идти не по открытому месту, а в тумане Межи.

Ларда отказалась.

– В тумане идти нельзя, – сорванно шептала она, не сбавляя шага. – Долго не выдержим, очень плохо станет. И туман почти что прямой, а ущелье загибается вправо; а вон там вовсе кривулиной завилось. Дороги видеть не будем, забредем, возвращаться придется… Мы лучше сделаем: перед самым рассветом уйдем на другой край Мира. Переждем там до темноты – и обратно…

– Зачем ждать? Опасно же! Давай прямо сейчас, – просил Леф, но девчонка только отмахивалась:

– Завтра тоже будет опасно. Чем больше пройдем сейчас, тем меньше останется на завтра, понял? И молчи, слушайся, раз сам напросился!

Леф перестал спорить.

Зря перестал.

Теперь-то уж ясно, что они не успеют ни заимку миновать, ни тем более до кривулины этой добраться, где ущелье вовсе разошлось с Последней Межой.

Парень нервничал, поглядывал то на небо, то на идущую впереди Ларду, грыз губы, шептал нехорошее. Трава под ногами постепенно сменилась мелким щебнем, откос стал заметно круче, и вниз по нему запрыгали стронутые шагами резвые, трескучие камешки. Пришлось убавить прыти, но все равно Лефу казалось, что чем осторожнее он ступает, тем больше от него шума. Именно от него – Ларда будто бы вовсе не касалась ногами земли. Охотница…

Парень совершенно уверился, будто пустое девчонкино упрямство вышло им поперек: небось, и увидели их уже, и услышали все, кроме разве что напрочь глухих. Да и глухим наверняка успели все растолковать на пальцах – это, конечно, ежели среди здешних послушников есть глухие. Ну почему же Ларда не понимает, до чего глупо рискует она ради нескольких десятков шагов, которые не поздно будет пройти и завтра?! Нет уж, хватит. Пора ломать дурацкую затею – хоть силой, хоть как!

Леф ускорил шаги, вытянул руку, норовя изловить Торкову дочь за плечо, но в тот же самый миг из-за ограды послушнической обители донесся остервенелый песий лай. Ларда замерла, потом крутанулась на месте, обернула к парню бледное, хорошо уже различимое в истаявших сумерках лицо. Наверное, девчонка хотела сказать, что приметили их ночные послушнические сторожа (без нее не ясно!) и надо скорее бежать в туман (эх, вот бы ей несколькими мгновениями раньше сделаться такой благоразумной!).

Но она не успела выговорить ни слова. От резкого движения щебень хлынул из-под ее ног гремучим ручьем, Ларда изогнулась, судорожно хватаясь за воздух… Леф попытался поймать, помочь – не успел. Лардины пальцы больно чиркнули его по запястью, и девчонка покатилась вниз, почти невидимая в потоке стронувшейся осыпи.

Парень бросился следом. Зыбкое каменное крошево не давало опоры; Леф несколько раз падал, съезжал на спине, обдирая локти и прочее, но боль не чувствовалась – теперь было не до нее. И не до себя. Он ни на миг не потерял из вида Ларду; он видел, как девушка барахтается там, внизу, пытается встать и ничего у нее не выходит. А еще он видел болезненную гримасу на замаранном бурой пылью лице и неестественно вывернутую девичью ногу. Мгла Бездонная, вот только этого не хватало!

Подбежав к стонущей девушке, Леф с ходу попытался взвалить ее на плечо. Не вышло. Ларда отчаянно вскрикнула, обмякла, выскользнула из Лефовых объятий. Покрывало она потеряла, кувыркаясь по склону, и теперь, глядя на испятнавшие ее тело бесчисленные ссадины да кровоподтеки, парень взвыл от жалости и досады. Ну что теперь делать, что?! Как ни обхвати, она от боли света невзвидит, а сама идти не сможет: нога…