Книга На берегах тумана. Книга 2. Виртуоз боевой стали - Федор Чешко

А главное – вот эта девчонка, подпрыгивающая от любопытства на коленях злобного изваяния. Забыла уже и про хворь свою, и про недавний страх, и про щерящиеся ей в беззащитную спину ветхие черепа… Очень она хочет знать, что такое парень увидел впереди. Сердится, ногами притоптывает – ну как же так, все рассмотрел и молчит! Даже подойти не хочет, стоит шестом, словно бы укореняться решил.

Потеряв терпение, Ларда полезла вниз. Именно полезла, а не спрыгнула – видать, хворь-то еще дает себя знать. Будто злым заклятием привороженный к месту, парень следил, как она осторожно ощупывает пальцами ног трещинки да уступы, как сползает все ниже… Наверное, он бы еще успел добежать и помочь, если б хоть мигом раньше очнулся от своего дурацкого оцепенения. Но случилось то, что случилось: под Лардиной тяжестью осыпался казавшийся вполне надежным уступчик, и девушка сорвалась – тяжело, неловко и чуть ли не на сброшенный ею нож.

При всем хорошем падение с высоты человечьего роста на толстый слой древесной трухи Ларда никак не сочла бы достойной внимания неприятностью. Но ведь это при всем хорошем! А теперь не одно тягучее мгновение прошло, прежде чем девушка нашла в себе силы пошевелиться. Подбежавший парень было обрадовался, убедившись, что она не напоролась на железо; только радость его длилась недолго. Ларда лежала на спине, выгнувшись неловко и жалко; веки ее наливались прозрачной медленной влагой… Нор не знал, как ей помочь. Он пристроился рядом, умостил Лардину голову у себя на коленях и стал разглаживать почти невесомые пряди волос, цветом похожие на чищеную позолоту. Невольно вспомнилось ему талое озерцо, с берега которого отряженный за дровами несмышленыш по имени Леф подглядывал за дочерью соседа-охотника. И чувство тогдашнее вспомнилось, и стиснуло горло вкрадчивой теплой рукой – чувство, похожее на жалость к шальной девчонке, умеющей одновременно казаться и сильной, и беззащитной… Только теперь он знал, что чувство это лишь похоже на жалость.

Всего десять дней отпущено ему проклятой пластинкой и выдумавшим ее старцем. А потом бездушная расчетливая кабатчица снова обернется наивной, не умеющей разобраться в собственных чувствах Рюни, – возлюбленной, другом, всем. А о Ларде он даже плохого не сможет вспомнить. Всемогущие, Мгла Бездонная, бесы, древний оскаленный бог и кто там еще желает править людскими судьбами, – чтоб всем вам навечно так, как мне нынче!!!

Нет-нет, он до самого последнего мига не думал о подобном поступке. Но пальцы будто собственной волей нащупали болтающуюся на груди бронзовую пластинку, напряглись… Мимолетным испугом кольнуло воспоминание о напророченной ученым старцем угрозе: Пенный Прибой, льющиеся в Прорву морские воды, потоп… Но ведь это будет потом, не скоро, через множество поколений. А что до Арсда, то уж пускай как-нибудь сам управляется со своими бедами. Там хватает державных умов, заботливых поводырей, высокомудрых книжников – вот и пускай отрабатывают свое безбедное существование. Нор, который всю жизнь знал лишь потери, никому ничем не обязан и ни в чем никому не клялся.

С тихим треском лопнула бронзовая цепочка. Пальцы, все так же не дожидаясь распоряжения головы, торопливо разгребли прикрывавший землю прах истлевших деревьев, потом умяли крохотный бугорок, вознамерившийся обозначить собою могилу памяти о запрорвном мире. Все. Теперь разве что ученая псина сумеет отыскать спрятанное. Да и то…

Лардина голова вздрогнула у него на коленях, искусанные бледные губы девушки шевельнулись, вытолкнули жалобные слова:

– Помоги встать…

Он помог. Торкова дочь крепко держалась за его локоть, но похоже было, что она уже почти оправилась. А вместе с силами к девушке возвратилось и любопытство. Парень начал путано рассказывать об увиденном, но она перебила:

– Сама хочу посмотреть. Пошли.

Пошли так пошли. Может, конечно, и не надо бы ей глядеть на такое, но ведь не запретишь! Да и все равно другого пути из Мглы нету.

Смотрела Ларда долго. Парень мялся рядом, покашливал, нарочито прикрывал ладонями нос, а она все не могла оторвать глаз от страшного зрелища. Потом вдруг сказала:

– Это Мурф. Точеная Глотка, певец. Помнишь?

Еще бы не помнить! Только теперь, небось, и Мурфова мать поопасалась бы клясться, что это именно он.

– За что его, Леф? Разве можно так с человеком? Ему же Вечная Дорога не откроется!

В ответ парень только вздохнул да развел руками. Ларда тоже вздохнула, съежилась, обхватила себя за плечи, будто душное безветрие Мглы показалось ей чуть ли не морозцем.

– Мы покрывало мое забыли, – вдруг сказала она. – И нож забыли. Постой здесь, а я вернусь, подберу.

Парень открыл рот для спора, но она прикрикнула:

– Сказала, сама! Я еще не дряхлая и не увечная, чтобы такой малости для себя не суметь. И отвернись. Выберу, тогда хоть насквозь глазами процарапай, а покуда нечего пялиться. Не по-людски это, стыдно!

У парня тут же пропала охота спорить. Озадачило его помянутое Лардой увечье – вернее, даже не само это неумышленное поминание, а именно отсутствие умысла. Неужели девушка по сию пору не заметила его однорукости? Странно. Так же странно, как и внезапно обуявшая ее стыдливость.

10

Когда розовое сияние над их головами потемнело и вдруг взметнулось кишащей звездами чернотой, Леф сумел удержаться от невольного вскрика и даже успел стиснуть ладонью рот Ларды.

Они довольно долго простояли по шею в тяжком тумане Прорвы, всматриваясь и вслушиваясь в теплое безветрие ночи. Это было очень удачно – ночь. Значит, можно прямо сейчас прокрасться мимо логова Истовых и мимо второй заимки, а потом…

А и правда, куда потом? В Галечную Долину, к родным? Опасно. К родительским хижинам трудно будет подойти незамеченными: места обжитые, людные, а ночами по Долине бродят дозоры, оберегающие общину от злых… Может быть, повезет встретить среди дозорных отца или Торка, но ведь может и не повезти! Нет-нет, нужно пробираться не домой, а к Гуфе. Лишь старая ведунья способна придумать, как им жить дальше. Или даже она не способна?

Только сейчас до Лефа дошло, что их возвращение грозит бедами не только им самим. Ведь снова в Мире оказалось два Витязя, и Серые наверняка захотят кого-то спровадить в Бездонную. Либо его, либо Нурда…

Пока парень раздумывал, Ларда нетерпеливо посматривала то на него, то куда-то через плечо. В конце концов девчонка не выдержала и зашипела чуть слышно:

– Долго ты собираешься здесь торчать?! Ночь кончается, вон уже Утренний Глаз разгорелся. – Она ткнула пальцем в яркую белую звезду, проколовшую небо на западе. – Скоро солнце родится, и что, до следующей темноты будем в Прорве маяться? А если она на нас исчадие или бешеного напустит?

Леф в растерянности закусил губу. Действительно, скоро рассвет… А ему почему-то казалось, что теперь должна быть середина ночи… Это очень важно, что теперь не середина, а конец ночи, это ответ на какой-то очень-очень важный вопрос, который Леф позабыл. Но обязательно вспомнил бы, если бы не Лардино шипение в самое ухо. Уймись она хоть на короткий миг, и все стало бы понятно и просто. Но девчонка не унималась: