Книга Тольтекское искусство жизни и смерти - Барбара Эмрис

Если Мигель и чувствовал присутствие Лалы, то ничего об этом не сказал. Она сидела вместе с остальными на плоском камне, повернувшись спиной к утреннему солнцу, и наблюдала. Некоторое время все молчали. Три ученика сидели с закрытыми глазами, им приятно и радостно было, что они особенные, избранные. Наконец они нерешительно начали задавать Мигелю вопросы. Лала равнодушно слушала и размышляла над тем, что происходит. В группе был один мужчина и две женщины. Все они, похоже, были примерно одного возраста: достаточно зрелые, так как у них уже были собственные семьи, но и еще вполне молодые, чтобы выдержать тяготы такого рода занятий. Если это можно назвать занятиями, подумала она. По ее-то мнению, они просто вписались в авантюру, в которой постоянно будут получать изрядные дозы безумия. Равняться на неизвестное, отказаться от защиты привычных убеждений и традиций – какая нелепость! Шаман гордится своим здравым смыслом, но самонадеянно ведет своих учеников к острым краям реальности, где бо́льшая часть того, что они знали и во что верили, внезапно улетучивается. И некоторые возвращаются к пропасти снова и снова! Ну разве это не безумие?

– Некоторые никогда не останавливаются, – сказал Мигель.

Лала резко обернулась к нему, удивившись, что он заговорил с ней. Но это оказалось не так. Он улыбался одной из женщин, которая, видимо, только что задала вопрос. Лала попыталась восстановить в памяти разговор. Сначала ученик спросил что-то о природе, солнце и земле. Что именно ответил Мигель, ей было не припомнить, но там было что-то про «одно сущее». Да, вспомнила она, – «одно сущее».

– Есть только одно сущее, – говорил он, – и бесчисленные точки зрения.

Так он сказал. Но если сущее только одно, то она тогда кто? Кто такая La Diosa и в чем ее особая точка зрения? Его голос, казалось, погрузил их в легкий транс, и разговор смолк. Через некоторое время заговорила женщина. Она уже давно задумчиво смотрела на него широко раскрытыми глазами и спросила о единственном, что имело значение:

– Чем ты так отличаешься от всех нас?

Он ответил не сразу. Два других ученика стряхнули с себя дремоту и устремили взгляды на него. Вопрос прозвучал дерзко.

– Некоторые никогда не останавливаются, – ответил он уже без улыбки.

Он внимательно смотрел на женщину ясными глазами, ожидая следующего вопроса, но его не последовало. Похоже, она поняла. Вероятно, она была одной из тех, кто добежал в этой гонке до края и подумывал о том, чтобы совершить прыжок. Если есть пропасть, если есть возможность оторваться от незыблемой скалы убеждений, делающих человека тем, что он о себе думает, то эта женщина способна на такой поступок, думала рыжеволосая. Но такого края скалы не существует. Реальность повсюду, она готова схватить того, кто отклонился от обычного процесса мышления, и вернуть к начальной точке. Так обстоят дела с человеческим видением, она-то знает.

Следующим, не сводя глаз с Мигеля, заговорил мужчина.

– Вчера, – нерешительно начал он, – нас разделили на малые группы, по два лидера в каждой, помните?

– Помню. Ну и как прошло? – поинтересовался Мигель.

– Ну, в моей группе два лидера дали нам разные задания на день. Один попросил нас найти истину в себе. А второй, чтобы как-то облегчить нам жизнь, сказал, что нужно делать все весело. Наверное, его слова прозвучали забавно, и все засмеялись, но меня эти два указания сильно задели.

– Серьезно?

Ученик поколебался, опасаясь критики.

– Да. На самом деле меня так потрясло то, что я вдруг обнаружил в себе, что весь остаток дня я бродил в одиночестве. Две эти идеи выявили глубокий конфликт внутри меня.

– Не вижу никакого конфликта.

– Встречаясь в жизни среди людей с трудностями, я всегда вел себя как клоун. Сейчас я вижу противоречие между тем, чтобы постоянно веселить людей, без перерыва отпускать шуточки, – и быть настоящим. Мне кажется, я всю свою взрослую жизнь избегал быть настоящим.

– Всю твою жизнь ты творил смех, – возразил ему Мигель.

– Просто если я не зубоскалю, то не знаю, что делать. Это беспокоит меня.

Лале, которая знала, что обман – это нехитрый инструмент выживания, такая обеспокоенность казалась глупой. Она громко фыркнула, но никто, кажется, этого не услышал. Посмотрев на небо, она увидела орла, который парил в потоке восходящего весеннего воздуха. Она вспомнила, как гид-перуанец рассказывал Мигелю, что в здешних горах нет орлов. Тут, конечно, есть кондоры, которые возвещают о своих правах на изгибающиеся ущелья и открытые долины, паря над горными цепями и поражая воображение смертных. Но сейчас голубое небо с пронзительными победными криками пересекал беркут – золотой орел.

– Я не вижу никакого конфликта, Вождь, – повторил Мигель, назвав ученика прозвищем, которое он дал ему.

Услышав клекот беркута, Мигель посмотрел вверх. Улыбаясь, он перевел взгляд – как будто прямо на Лалу. Сердце ее на мгновение замерло, потом все прошло. Он повернулся к ученикам.

– Ты верен себе, когда смешишь людей, но когда ты ищешь подлинного себя, ты тоже верен себе. За всеми конфликтами, о которых ты говоришь, кроется что-то простое и истинное. Ты – это жизнь. Когда ты родился, твое тело и твои действия были истиной.

– А сейчас я – подделка, – настаивал Вождь.

– И что же ты подделываешь?

– Все, – сказал ученик, пожимая плечами. – Уверенность. Осознанность. Честность. Если бы я смог подделать подлинность, я бы это сделал.

Женщины засмеялись, но, увидев серьезное лицо Мигеля, сразу снова притихли.

– В каждом из вас жизнь воплотила совершенное человеческое существо. Вы совершенны такими, какие есть. Понятию несовершенства вас научили, и вы построили на его основе реальность.

– Вчера я был сломлен, дон Мигель, просто сокрушен.

– Это тоже совершенство. Позволь изменению произойти и напоминай себе, что история, которую ты про это рассказываешь, не имеет никакого значения.

Он замолчал, спокойно размышляя о каждом из них. Женщины, каждая по-своему, были честолюбивы, но старались не показывать этого. Одна почти всегда вела себя тихо, но была настроена решительно. Он это учтет. Вторая, скорее всего, была в поисках нового мужа, но даже такого рода настрой мог принести ей пользу. Часто простой замысел можно было превратить в перемену всей жизни. Вождь был не столь осторожен, как его спутницы, и, возможно, менее готов к обретению мудрости. Мигель с самого начала видел в нем большой потенциал, но с ним не помешает проявить терпение. Терпение нужно всегда…

Лале был виден затылок ученика – мини-ландшафт трудов в поте лица. Поза его говорила о нетерпении – или, может быть, о жажде чего-то? Прозвище «Вождь» появилось, потому что в обычной жизни он возглавлял компанию. В этом путешествии в Перу Мигель попросил его взять на себя роль вождя племени, который руководил бы учениками во время многочисленных церемоний. Это имя вполне ему подходило, но для шамана он был трудной задачкой. Вождю было очень некомфортно за пределами привычного царства мысли. Он преклонялся перед своим учителем, но часто использовал его для оправдания своих страхов. Однажды, получив нелегкое задание увидеть правду о себе глазами шамана, он представил себе уродливо-комического рогатого демона о нескольких головах. Лала позабавилась зрелищем, а вот воину после этого переживания снились кошмары. Человек он был решительный, но временами мог переусердствовать. Как-то во время церемонии на закате солнца он впал в такую шаманскую горячку, что лишился чувств, и его пришлось унести в автобус. Она думала о нем и поражалась. Какой же он воин, если падает в обморок? Разве может нагуаль, как любил называть его Мигель, стать жертвой собственных чар?