Книга Горький без грима. Тайна смерти - Вадим Баранов

Проницательный Роллан не знал, однако, всей правды. А ведь в ту пору, как нам известно теперь, на Украине набирал силу страшный голод — прямое следствие сталинской «аграрной политики». Из села выгребали все, вплоть до последнего зернышка. Люди опухали от недоедания. Вымирали деревнями. Пути из них оказывались зачастую перекрыты специальными отрядами. Имелись случаи людоедства…

Устрашающую картину событий 1933 года на Украине нарисовала в своем письме Н. Крупской дочь Короленко Софья Владимировна, направившая его для большей верности через Горького. Е. Пешкова на копии письма сделала пометку: «Получил А. М., передал мне для переговоров с Над. Конст.» (см.: «Литературная газета», 19 мая 1993 г.).

А что же Горький? Он весь, с головой, был поглощен обилием своих общественно-литературных планов…

Вернемся, однако, к путешествию писателей по Беломорканалу, во время которого им был устроен рай земной. В этом наглядно проявлялась политика Сталина по отношению к художественной интеллигенции. Пока в дело шел пряник. Кнут до времени был припрятан за спиной Хозяина…

Многие участники поездки чувствовали, что не могут ознакомиться с реальным положением дел на стройке. Бараки чистые. Дорожки посыпаны песком (ох уж этот «песочек», по поводу которого еще в 1928 году не без сарказма проезжался Бухарин). На вопросы писателей люди отвечают уверенно, без запинки… Да, воровали, грабили, осуждены. Отбывая срок, стали ударниками: рыли землю, рубили деревья, укладывали бетон, строили шлюзы. До того как попали в лагерь, не умели держать в руках ни топора, ни лопаты, ни молотка, а теперь имеют разряд квалифицированного бетонщика, слесаря, механика. Были преступниками, жили за чужой счет, стали нормальными работягами. Вредили на советских заводах и фабриках, злобствовали, глядя на победоносную поступь советского народа. Теперь больно и стыдно вспоминать прошлое.

Преступник перекован в человека! «Перековка». Это слово звучит чаще, чем всякое другое. Оно в песнях и речах, на кумачовых транспарантах.

Так излагает свои впечатления от встреч с каналармейцами Александр Авдеенко в упомянутой повести, которая доносит до нас много интересных подробностей жизни той поры, дел литературных, роли в них Горького, писательского лидера, предстающего совсем не в традиционном благостно-розовом свете…

Находились среди участников поездки и такие, у кого все же возникало немало недоуменных вопросов. Одним из наиболее активно сомневающихся был Дмитрий Святополк-Мирский. Сын царского министра, в недавнем прошлом князь, эмигрант. Преподавал в Лондонском университете и Королевском колледже русскую литературу. Под влиянием трудов Ленина вступил в Коммунистическую партию Англии и, естественно, лишился преподавательского места как «красный». В газете «Дейли уоркер» активно пропагандировал советскую литературу, а вскоре при содействии Горького вернулся на родину. Забегая вперед, скажем, что позже он был репрессирован, как и большинство подобных ему «возвращенцев», вся вина которых состояла в том, что они в какой-то момент могли в чем-то усомниться. Впрочем, именно это-то и демонстрировал неосторожный бывший князь во время поездки, задавая множество вопросов руководителям стройки, и прежде всего начальнику Беломорско-Балтийского исправительно-трудового лагеря Семену Фирину.

Однако Святополк-Мирский был не единственным сомневавшимся. Те же сомнения грызли и человека с совсем иной биографией — В. Катаева, который прямо заявил, что «такая праздничная поездка не дает истинного представления о жизни каналармейцев». (Правда, потом, после дополнительного индивидуального ознакомления со стройкой, Катаев почему-то стал автором одного из самых восторженных очерков, вошедших в горьковскую книгу о канале, — «Чекисты».)

25 августа в Дмитрове, под Москвой, состоялся слет ударников-каналармейцев, посвященный окончанию строительства ББК. Постановлением ЦИКа более 12 тысяч бывших преступников были освобождены досрочно. Почти 60 тысячам срок заключения сокращен. С пятисот наиболее отличившихся снята судимость. (Всего в строительстве принимало участие 126 тысяч заключенных.)

Если все эти люди были действительно преступниками и если они действительно «перековались», результаты эти нельзя не признать впечатляющими. Но историкам еще предстоит проследить, хотя бы выборочно, насколько реальными, а не «бумажными» оказались эти результаты…

Вовсе не праздным является и такой вопрос: сколько из этих людей снова оказались потом в лагерях, только других? И сколько было окончательно «освободившихся» от всяких бедствий, поскольку отправились, как говорится, в лучший из миров? Есть данные о том, что в силу тяжелых условий и плохого медицинского обслуживания смертность среди каналармейцев была высока (что стоило в ту пору на место умерших поставить новых «раскулаченных» — ведь в ходе так называемой коллективизации сверху спускалась твердая разнарядка, какое количество людей надо насильственно снять с земли и превратить по существу в рабов).

В окружении Горького хорошо знали о непоказной, закулисной стороне строительства. Роллан записывал в своем московском дневнике: «Получил анонимное письмо, очевидно, из окружения Горького (и без его ведома). Оно свидетельствовало о том, что наша личная переписка стала известна, ибо автор письма с горечью и яростным сарказмом намекал на наши реплики относительно строительства Балтийского канала. В письме Сталин назывался Хеопсом, а эти работы сравнивались с трудом рабов над пирамидами. По всему было видно, что писала женщина. Мы сидели за столом у Горького (летом 1935 года в Москве. — В.Б.), мы думали: „Эта женщина здесь. Кто она?“ У нас были основания подозревать любую. Значит, за столом Горького сидели враги (вероятно, не его лично, а убеждений)».

А может быть — враги его добровольных заблуждений?

Во всяком случае Горький полностью поддерживал идею «перековки». На слете в Дмитрове, вытирая слезы, говорил: «Я счастлив, потрясен. Все, что тут было сказано, все, что я знаю, — а я с 1928 года присматриваюсь к тому, как ОГПУ перевоспитывает людей (еще раз вспомним о влиянии Макаренко на взгляды Горького. — В.Б.), — все это не может не волновать. Великое дело сделано вами, огромнейшее дело!» «К тому времени, когда вы будете в моем возрасте, полагаю, не будет классовых врагов, а единственным врагом, против которого будут направлены все усилия людей, будет природа, а вы будете ее владыками… Я поздравляю вас с тем, чем вы стали. Я поздравляю работников ОГПУ с их удивительной работой, я поздравляю нашу мудрую партию и ее руководителя — железного человека товарища Сталина».

Идея строительства канала принадлежала этому «железному человеку». И открытие сооружения великий вождь освятил своим личным присутствием. Вместе с Ворошиловым и Кировым он ознакомился с системой гидротехнических сооружений и выразил свое немногословное одобрение итогов строительства. Зная лаконизм Сталина, руководители сооружения Белбалтлага испытали окрыляющее чувство гордости за содеянное. Сталин не обманул их ожиданий. Через две недели было опубликовано постановление ДИК СССР о награждении наиболее отличившихся на этом грандиозном объекте. Орденами Ленина удостоили ряд руководителей ОГПУ: Г. Ягоду, его заместителя Л. Когана, начальника Беломорстроя Бермана, начальника Главного управления трудовыми лагерями С. Фирина, его заместителя Я. Рапопорта — всего 8 человек. А получивших другие награды было гораздо больше.