Книга Вечность - Алисон Ноэль

— Хотела продемонстрировать тебе, что такое настоящееодиночество. Чтобы ты увидела, с какой легкостью люди готовы тебя бросить радичего-то более увлекательного. Ты одинока, Эвер, у тебя никого нет. Никто тебяне любит, твоя жалкая жизнь ничего не стоит. Как видишь, я намерена оказатьтебе большую услугу. Хотя не уверена, что ты скажешь мне за это спасибо.

Я смотрю на нее и не понимаю, как у такой удивительнойкрасавицы может быть настолько уродливая душа. Глядя ей в глаза, делаюкрошечный шажок назад — надеюсь, она не заметит.

«Мы с Дейменом давно уже не вместе. Так иди к нему, изабудем обо всем — мы больше никогда не встретимся!» — думаю я в надеждеотвлечь Трину.

Она смеется.

— Поверь, как раз ты-то забудешь! К тому же, все не такпросто. Ты ведь не понимаешь, как обстоит дело!

Тут мне возразить нечего.

— Видишь ли, Деймен — мой. И всегда был моим. Ксожалению, постоянно появляешься ты, в очередном дурацком, нудном, бесконечноповторяющемся перерождении. Из-за твоего упорства на мою долю выпадает задачавыследить тебя и в очередной раз убить.

Она делает шаг вперед, а я отступаю еще на шажок. Окровавленнойногой наступаю на острый камень и, зажмурив глаза, корчусь от боли.

— По-твоему, это боль? —издевается Трина. — Погоди, будет тебе боль!

Я отчаянно оглядываюсь в поисках спасения. Делаю еще шагназад и, пошатнувшись, чуть не падаю. Рукой касаюсь земли, пальцы смыкаются наосколке камня. Швыряю осколок Трине в лицо, попадаю в челюсть… Камень вырываеткусок мяса из щеки.

Трина хохочет. Через дыру в щеке хлещет кровь, выбито двазуба. Я в ужасе смотрю, как рваная дыра затягивается, возвращая лицу Трины прежнююбезупречную красоту.

— Всегда одно и то же, — вздыхаетмучительница. — Ну попробуй хоть что-нибудь новенькое, развлеки меня хотьразок!

Она стоит передо мной, подбоченившись, и насмешливо выгибаетбровь. Я больше не побегу. Не доставлю ей такого удовольствия. К тому же, все,что она сказала — правда. Моя беспросветная одинокая жизнь действительноужасна, да я еще втягиваю в нее всех, с кем соприкасаюсь.

Трина с улыбкой подступает ко мне, и я понимаю, что сейчаснастанет конец. Я закрываю глаза и вспоминаю одну минуту из прошлого, как разперед аварией. Тогда я была счастливой и здоровой, и рядом была семья. Я яркопредставила себе все, что физически ощущаю нагретую кожу сиденья под голыминогами, чувствую, как хвост Лютика колотит меня по щиколоткам, слышу, как Райлираспевает во всю силу своих легких и при этом чудовищно фальшивит. Вижу маму —она оборачивается к нам и треплет Райли по коленке. Я вижу папины глаза изеркальце заднего вида, его улыбку, понимающую, добрую и веселую…

Я отчаянно держусь за этот миг, лелею его в памяти, зановопереживаю все ощущения, звуки, запахи, чувства, словно я опять оказалась там.Хочу, чтобы это было последним, что я увижу, прежде чем меня не станет. Тогда ябыла по-настоящему счастлива.

Я так погрузилась в воспоминания, что как будто всем ушлатуда, в прошлое, и вдруг слышу, как Трина ахает:

— Какого дьявола?!

Открываю глаза и вижу ее потрясенное лицо. Она разглядываетменя, разинув рот. Я тоже оглядываю себя: разорванная ночная рубашка сновастала целой, на ногах не видно крови, на коленках не осталось царапин.Пошевелив языком, нащупываю полный комплект зубов, а дотронувшись до носа,понимаю, что и он тоже исцелился. Понятия не имею, что все это значит, но язнаю, что нужно действовать быстро.

Трина пятится, широко раскрыв глаза, полные вопросов, а янаступаю на нее, плохо представляя, что за ним последует. Знаю только, что моевремя на исходе. Подойдя к ней вплотную, спрашиваю:

— Ну что, Трина, сыграем в выбор?

Глава 31

Сперва она тупо смотрит на меня, в зеленых глазах —растерянность и недоверие. Потом, вздернув подбородок, оскаливает зубы. Но ябросаюсь на нее первой — только бы успеть, сбить ее с ног, пока естьвозможность! И уже в прыжке краем глаза замечаю мягкое золотистое мерцание,сияющий круг чуть в стороне от нас. Он светится и манит, совсем как в моем сне.И хотя эти сны насылала Трина, хотя, скорее всего, это ловушка, я не могуудержаться и сворачиваю к нему.

Падаю сквозь потоки ослепительного света, такого любящего,такого теплого, такого глубокого… Он успокаивает меня и забирает все моистрахи. Приземляюсь на лугу, покрытом ярко-зеленой травой, и травинкиподдерживают меня, смягчая падение.

Я смотрю на луг, на цветы, чьи лепестки словно светятсяизнутри, на деревья высотой чуть ли не до неба, ветви которых гнутся подтяжестью спелых, сочных плодов. Лежу в траве, вбираю в себя все это и невольночувствую, что я уже была здесь когда-то.

— Эвер…

Вскакиваю на ноги и принимаю стойку. Я готова к бою! И тут явижу, что это Деймен. Я отступаю на шаг. На чьей он, все-таки, стороне?

— Эвер, успокойся! Все хорошо…

Он кивает и, улыбаясь, протягивает руку. Но я не беруэту руку. Не подействуют на меня его приманки! Отступаю еще дальше иоглядываюсь, ища глазами Трину.

— Ее здесь нет. — Он не отводит взгляда. —Здесь только я. Ты в безопасности.

Я не знаю, верить ему или нет. Разве можно его назвать«безопасным»? Мысленно перебираю возможные линии поведения (признаться, ихнемного) и в конце концов спрашиваю:

— Где мы?

На самом деле хочется спросить: «Я умерла?»

— Нет, ты не умерла, — смеется он, прочтя моимысли. — Ты — в Летней стране.

Я смотрю на него без проблеска понимания.

— Это… место между мирами. Вроде залаожидания. Измерение между измерениями, если угодно.

— Измерение? — прищуриваюсь я.

Слово звучит как иностранное — по крайней мере, когда егопроизносит Деймен. Он протягивает ко мне руку, а я отшатываюсь, потому что знаю— если он дотронется до меня, я вообще соображать перестану.

Он пожимает плечами и жестом приглашает идти за ним по лугу,где каждый цветочек, каждое дерево, каждая травинка трепещут и качаются,изгибаясь в бесконечном танце.

— Закрой глаза, — шепчет он.

Я не слушаюсь, и он прибавляет:

— Пожалуйста…

Я закрываю. Наполовину.

— Поверь мне… — Деймен вздыхает. — Один-единственныйраз — поверь.

Ну, верю. Закрыла.

— И что?

— Теперь представь себе что-нибудь.

— Что, например? — спрашиваю я, мгновеннопредставив себе большущего слона.

— Представь что-нибудь другое, — говоритДеймен, — скорее!