Книга «Работа мечты». За кулисами индустрии моды - Джулия Менситьери
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За исключением самих фотосессий и перепалок между Людо и Мией редкие моменты настоящего напряжения связаны с телефонными разговорами между присутствующими специалистами и их агентами. За те двое суток, что мы провели вместе, каждому из них хотя бы по разу позвонил менеджер. Телефонные переговоры часто дают возможность изобразить наигранный энтузиазм. Когда звонит телефон, заскучавшие сотрудники физически преображаются: Леонард, выпрямляясь в кресле, широко улыбается и говорит Ребеке, своему агенту, что проект, в котором он участвует, это «гениально», он «в восторге», в то время как Мия, получив звонок от Анжело, называет его «my love» и говорит, что «обожает» текущую работу. Как только телефонный разговор заканчивается, все мгновенно перестают улыбаться и вновь погружаются в скуку, что выражают их позы и язык тела: каждый сгорбливается, упирается подбородком в колени и утыкается в телефон.
Контраст между энтузиазмом во время общения и последующей прострацией достигает пика, когда Леонард получает второй звонок от Ребеки. Я слышу, как он говорит: «Завтра? Ок, отлично, без проблем, гениально!» Положив трубку, Леонард перестает улыбаться и, запустив руки в волосы, тяжело вздыхает. Потом он рассказывает, что ему нужно срочно ехать в Нью-Йорк, чтобы помочь Гектору на съемках рекламного ролика. Гектор — креативный директор линии макияжа крупного элитного бренда, где он получает зарплату в несколько миллионов евро в год. Проблема для Леонарда заключается не в предстоящем отъезде, а в «ватных палочках», как он говорит мне с обеспокоенным видом. Гектор требует, чтобы на его гримерном столике лежало точное количество ватных палочек, они должны быть зеленого цвета и сложены в квадрат со стороной в двадцать сантиметров. Каждый раз, когда они работают вместе, Леонард должен обеспечить наличие данного материала, а в этот раз он не успеет приобрести такие палочки в нужном количестве, что «очень, очень серьезно» и приведет Гектора в «невозможное состояние».
Наступает время обеда. Стив уже направляется к грузовику, чтобы опять пойти в супермаркет, когда начинается мини-бунт, возглавляемый Амели. Она обращается к ассистенту, заявляя, что «отказывается есть то же дерьмо, что и вчера». Мия и Леонард кивают, а Стив, хотя и выглядит раздраженным, держит себя в руках и говорит, что только выполнял поручение Людо. Амели достает из кошелька деньги, сует в руки ассистента и говорит, что лучше заплатит из собственного кармана, чем будет есть то же, что вчера; остальные берут с нее пример. Я предлагаю поехать со Стивом в Трувиль, небольшой городок неподалеку, чтобы найти булочную и салаты лучшего качества. В машине у меня впервые появляется возможность перекинуться парой слов с молодым человеком, который с сердитым выражением лица объясняет, что накануне он прекрасно понимал, что купил плохую еду, но Людо дал ему двадцать евро, чтобы накормить восемь человек, а он не может творить чудеса. Он признается мне, что по этой причине ненавидит моду: «В моде нет денег, никогда», — в то время как на рекламных площадках или в лайфстайл-репортажах всем хорошо платят, кормят и обеспечивают нормальным жильем.
По возвращении в Довиль команда одобряет еду из найденной нами булочной. Работа быстро возобновляется, так как хозяйка двух афганских борзых, которые должны позировать с Аидой и Кандакой у бассейна, уже там. Из-за прически и цвета волос женщина очень похожа на своих собак. Ее металлический пояс, украшенный изображениями борзых, подчеркивает это впечатление слияния. Через несколько минут съемки возобновляются: на Аиде черная кожаная юбка, туфли на шпильках, шляпка-клош, шелковый шарф, ее грудь обнажена. Она лежит в шезлонге у бассейна, а Кандака погружена в воду по бедра, на ней длинное золотое многослойное платье, сандалии на каблуках и чулки в сеточку. Очарованная этой картиной, хозяйка борзых говорит мне, что ее собаки «обожают позировать для модных фотографий; они даже уже снимались в кино, но предпочитают моду». Никого, кроме меня, это заявление не удивляет.
Тирания крутизны[123]
Особенность этой съемки в том, что она проводится по инициативе самого Людо, без заказа со стороны клиента. Более того, в этой самоуправляемой фотосъемке задействованы молодые работники моды с относительно схожим социально-профессиональным статусом, и все они находятся там по одной и той же причине: они хотят накопить символический капитал, чтобы повысить свою стоимость на рынке труда. Как сказал мне Леонард: «Vogue — это Оскар моды». Общая для них всех мотивация, а также неформальное взаимодействие, инсценировка близости и дружбы, обращение друг к другу на ты с использованием аффективной лексики («дорогая», «детка», «my love», «honey») могут навести на мысль, что речь идет о «горизонтальной» рабочей ситуации. Однако дальнейший анализ показывает, что за подобными регистрами языка и отношений скрывается настолько интериоризированная иерархия, что никакой авторитет извне и не требуется: каждый знает свое место, место, которое занимают другие, и в курсе того, каких способов взаимодействия от него ожидают.
На фотосъемках власть принадлежит фотографу или стилисту, поскольку они стоят у истоков художественного измерения создаваемых образов. Поскольку Людо был неофитом на парижском рынке, в Довиле авторитетом обладала Мия: она была звездой, как сама заявила на первой встрече с командой, осознавая свою позицию символической власти; тогда эта позиция была еще не вполне закреплена, и ее требовалось озвучить.
Стив действует так же, как и все другие ассистенты на съемочной площадке, с которыми я познакомилась в ходе исследования: в его работу входит как устанавливать освещение и совершать прочие технические операции, так и беспрекословно выполнять отдаваемые приказы, принимать критику и становиться невидимым, а также молчаливо сносить плохое обращение. Мия считает его болваном, но на самом деле он учился в Школе изящных искусств и обладает выразительной личностью с четкой позицией. Однако «личность» (Holmes 2002) ассистента фотографа не предполагает акцентировки этих аспектов, что объясняет, почему Стив не бунтует. Во время интервью Матильда, долгое время занимавшая эту должность, так рассказывает о бывшей работе: «О людях, которых выбирают на должность ассистента, должны говорить: „О да, этот подойдет, он незаметный“, это те, кто держит рот на замке и не выставляет себя на первый план». Что касается Амели и Леонарда, то они, безусловно, обязаны своим присутствием на съемочной площадке не только собственному мастерству парикмахера и визажиста, но и поведению в рабочих ситуациях:
