Книга Гувернантка - Венди Холден

в Канны. На линии были страшные помехи, и потому крики, вопли и слезные мольбы Эдуарда слышались по всему замку. «Да я за тобой на край света поеду!» — божился он в трубку. Уоллис оказалась довольно точна в своих предсказаниях: ее положение было отчаянным, а вовсе не триумфальным.

И Мэрион была счастлива, что знает всю правду. Роль единственной истинной свидетельницы этих исторических событий чрезвычайно ей нравилась. Но и переживаний вызывала немало — и грозила одиночеством. Даже матушка, единственная, кому она честно обо всем рассказала, выразила сомнения в правдивости миссис Симпсон. «Почем ты знаешь, что она была с тобой честна?» — поинтересовалась миссис Кроуфорд в письме.

Неужели Уоллис и впрямь ее одурачила? Мэрион и сама уже начала задаваться этим вопросом, а ответ не заставил себя долго ждать. Как-то раз, возвращаясь на Пикадилли с целой охапкой рождественских подарков, она торопливо взбежала по серым каменным ступенькам и постучала в высокие двойные двери. Притоптывая, чтобы хоть немного согреться, она предвкушала, как зайдет в уютный дом, согретый теплом мраморных каминов и больших обогревателей с железными сетками.

— Глядите! Вон она! — вдруг послышалось за спиной.

— Это Симпсон!

Мэрион охватило изумление. Впрочем, отель «Ритц» находился как раз через дорогу, чуть в стороне. Должно быть, прохожие заметили, что Уоллис туда направляется.

За оградой, которой был обнесен герцогский дом на Пикадилли, уже собралась толпа зевак.

— Это и впрямь она! Надо же!

Кто-то из толпы угрожающе потряс кулаком.

— Прошмандовка американская! Будь ты проклята!

Мэрион ошарашенно распахнула рот. Ее костюм, тщательно и со вкусом переделанный Норманом, совсем не был похож на наряды от Шанель, которые обычно носила Уоллис. Ее шляпка была сшита из искусственного меха. И, самое главное, она была на добрых двадцать лет младше миссис Симпсон!

— Вы обознались! — крикнула Мэрион толпе.

Одна из женщин выступила вперед. Ее глаза гневно сияли на перепачканном лице.

— Ты это, ручонки свои загребущие к королю не тяни! — злобно воскликнула она.

— Домой убирайся! Потаскуха! Оставь нашего короля в покое! — выкрикнул еще один голос.

Что-то просвистело мимо уха Мэрион и шлепнулось на лестницу. Она потрясенно уставилась на желток, усеянный осколками яичной скорлупы, и на прозрачную жидкость, потекшую вниз по ступенькам. Несколько капель попали ей на юбку.

Зубы у Мэрион застучали от страха. Она заколотила в дверь кулаками, но тщетно. Никто не спешил ее впускать. Девушка судорожно жала на кнопку звонка, снова и снова.

— Эйнсли, пустите! — взмолилась она. — Откройте дверь, прошу вас!

И наконец через несколько минут, показавшихся ей вечностью, Эйнсли ей открыл, и Мэрион кинулась в дом, да так стремительно, что запнулась о порог и едва не упала на ковер. Теперь у нее не осталось никаких сомнений, что Уоллис Симпсон ей не солгала. И народ обо всем прознал — никакой тайны уже не существовало. Злоба и ненависть прямо-таки витали в воздухе. Что же будет дальше?

«Нельзя тебе там оставаться! — написала ей матушка, страшно встревоженная рассказом дочери. — Скорее возвращайся домой!»

Мэрион всерьез задумалась над ее словами. Как-никак, нападение было вполне веским поводом пересмотреть свои планы. Быть свидетельницей исторических событий — это, конечно, почетно, как и верно служить своим господам. Но если тебя готовы разорвать на кусочки, оно вряд ли того стоит. Ей вспомнилась судьба русского царя и предсказания Валентина о революции. Вспомнилась и Эллен Уилкинсон с бесстрашной пятидесятитысячной толпой бастующих из Джарроу.

Но она торопливо заверила себя, что никаких вооруженных восстаний в этой стране точно не будет. Об этом говорил и сам Алан Ласеллс. Вот только в жизни королевской семьи и всего народа явно наступил переломный момент. Решительных перемен никак не избежать.

«Мы ведь обе с тобой не молодеем, — написала матушка в конце письма. Всю свою жизнь она не знала хворей, но последнее время ее здоровье заметно пошатнулось. — Хотелось бы мне еще успеть понянчить внучат на своем веку».

Матушка права, решила Мэрион. В первую очередь надо быть верной не королевской семье, а своей собственной. Как только тот самый переломный момент произойдет, она уедет домой. А если все случится в рождественские дни, то еще лучше: она сможет начать новый год с чистого листа!

Праздники приближались. У герцога Йоркского с семьей была запланирована поездка в Сандрингем, а у Мэрион — в Шотландию. Но никто не спешил уезжать. Все напряженно ждали. Вот-вот должна была грянуть буря.

Герцога и герцогиню теперь не так-то легко было застать. Герцог пропадал на каких-то встречах, а его супруга все чаще лежала в постели со страшной мигренью. Мэрион, уже приноровившись сохранять привычный уклад в непривычных условиях, усадила девочек мастерить рождественские украшения. В итоге у них получился целый ворох гирлянд, которыми щедро украсили Роял-Лодж. Нарядное убранство разбавило мрачную атмосферу, царившую в доме. Теперь повсюду висели «цепочки» из цветной бумаги, а под раскидистой рождественской елкой лежали чулочки, связанные маленькими пальчиками и набитые подарками. Для Аллах, как обычно, припасли яркую соль из «Вуллис».

Веселым шалостям в ванной пришел конец, но карточные игры по вечерам никто так и не отменил — и они вызывали не меньше восторга, чем раньше. И если прежде Мэрион казалось, что не стоит девочкам так веселиться перед отходом ко сну, то теперь она только радовалась, что принцессы отвлекаются от царящего в доме напряжения. В комнате, пропитанной приятным запахом дыма, то и дело раздавались громкие «Ах ты вредина!» да «Так нечестно!» — это девочки с упоением играли в «Мчащегося демона».

Языки пламени, бушующие в мраморном камине, бросали свои отсветы на готические стены, обитые зеленоватыми досками, и на золотистые рамы картин. Высокие арочные окна были плотно задернуты шторами, и в комнате царил приятный полумрак. «Более мирной и уютной обстановки и пожелать нельзя», — подумала Мэрион, оглядевшись. Учитывая все обстоятельства, она справлялась достойно. Если не сказать — блестяще.

Как-то в гостиную заглянул герцог — нечастый участник вечерних забав. Он сел у камина и начал раскладывать на коврике карты, чтобы сыграть в «Двадцать одно», при этом зажал меж исхудавших пальцев сигарету, а по его изнуренному лицу плясали блики от огня. Герцогиня, по своему обыкновению, заперлась у себя в комнате.

— Ну что, все готовы? — спросил он, окинув собравшихся взглядом и старательно изобразив улыбку.

— Да, папа!

Отец вопросительно посмотрел на Лилибет:

— К-к-карту или хватит?[51]

— Хватит!

Герцог повернулся к Мэрион:

— А вы, К-к-кроуфи, что скажете?

— Карту! — воскликнула Мэрион, но тут же разочаровалась в своем решении. С таким числом очков быстрой победы