Книга Современная румынская пьеса - Лучия Деметриус
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И все словно окаменели.
К и т л а р у (у рампы). Кто это был? Вам-то, конечно, ясно, что я его не знаю. Я не видел его никогда в жизни. И все же прекрасно знаю, кто это был. Необыкновенная личность! Человек, которого можно встретить где угодно и всюду. В городе, в селе, в поезде, на улице… У него разное обличье — это рабочий, крестьянин, государственный служащий, солдат, студент — все, кому дороги интересы нашего народа, нашей партии. Он разного возраста — молодой или старый. Это может быть женщина или мужчина, коммунист или беспартийный, но от его внимания ничего не ускользнет. Его нельзя ввести в заблуждение, он думает, оценивает… Это общественное мнение… Уважаемые зрители, начиная с этого момента наша пьеса может пойти по разным путям, развиваться в разных вариантах. Например…
Застывшие Кристиною и его подпевалы оживают.
К р и с т и н о ю. Кто это был? Кто был это? Это кто был?
Б р а х а р у. Кто это мог быть? Министр, кто же еще? Возможно, его назначили не сегодня, а вчера.
К р и с т и н о ю. Ясно. Оставьте меня одного, прошу вас. (Звонит.)
Появляется с е к р е т а р ш а.
Китлару! У меня нет людей, мне не на кого опереться!
С е к р е т а р ш а, Б р а х а р у, М а н о л е с к у уходят. Кристиною включает радио: раздается приятная, успокаивающая музыка. Входит К и т л а р у.
Заходи, Китлару, садись… Как поживаешь?
К и т л а р у. Хорошо.
К р и с т и н о ю. Как сердце? Могу поклясться, что во время собрания я все время думал о твоем сердце. (В отчаянии.) Что скажешь, каковы люди! Ты хоть почувствовал, как я все время пытался их утихомирить?.. Все время пытался успокоить.
К и т л а р у. Почувствовал.
К р и с т и н о ю. Что делать, Китлару! Таковы люди. С такими мне приходится жить и работать — других взять неоткуда… Но в конечном итоге собрание прошло хорошо… Очень хорошо… И я уверен, министру понравилось. Когда ты собираешься в Швецию? Воспользуйся случаем, отдохни, ни о чем не думай, займись своим здоровьем. Я тебя очень прошу…
К и т л а р у (у рампы). Таков оптимистический вариант… Но события могут повернуться совсем по-другому!
К р и с т и н о ю (та же поза, та же реплика, тот же тон). Кто это был? Кто был это? Это кто был?
Б р а х а р у. Я ничего не понимаю.
Б э ж е н а р у. И я.
М а н о л е с к у. Давайте позвоним в министерство.
К р и с т и н о ю. Верно. (Звонит.)
Входит с е к р е т а р ш а.
Соедините меня с министерством.
С е к р е т а р ш а уходит.
Кто это мог быть?
Входит с е к р е т а р ш а.
С е к р е т а р ш а. Приемная министра. (Уходит.)
К р и с т и н о ю (в трубку). Алло! Говорит Кристиною. Министр у себя?.. Да? Еще у себя… у него люди?.. Скажите, он давно в министерстве?.. С утра, с восьми? И не выходил? Еще один вопрос, у министра есть заместитель?.. А, еще не назначен?! Спасибо… (Положив трубку, собрался, успокоился, он снова хозяин положения.) В конце концов, почему я должен ломать себе голову? Меня это не интересует… И знать не хочу и узнавать не собираюсь… Собрание было?.. Хорошее?! Настоящее?! Принципиальное? Люди сказали свое слово! Открыто, честно, принципиально. Так ведь, Брахару?
Б р а х а р у (все возрастающее ликование). Конечно!
К р и с т и н о ю. Моя обязанность — прислушиваться к мнению коллектива и принять решительные меры. (Звонит.)
Входит с е к р е т а р ш а.
Китлару ко мне! Оставьте нас одних, пожалуйста!
Все уходят. Звонит телефон.
(Снова обрел привычный апломб.) Да. Разумеется. Исключено! (Кладет трубку.)
Входит К и т л а р у.
Послушай, Китлару, вот что я хочу тебе сказать…
К и т л а р у. Я знаю.
К р и с т и н о ю. Откуда?
К и т л а р у. По вашему лицу. Вы принадлежите к типу людей сердечных, открытых, у которых все написано на лице…
К р и с т и н о ю. Спасибо, что хоть какие-то положительные качества ты у меня заметил…
К и т л а р у. Вы принадлежите к категории людей, которые не опасны, когда им грустно, неспокойно или что-нибудь угрожает. Тогда вы добры, великодушны, полны участия. Вы принадлежите к людям, которые становятся опасными, когда находятся в хорошем расположении духа, веселы и счастливы. Тогда вы способны на любые преступления. Я это знаю. Потому — ухожу. Все кончено.
К р и с т и н о ю (скрытая угроза). Нет, еще не кончено, Китлару! Только начинается!
К и т л а р у. Что со мной может случиться? Самое страшное — я умру. Тут все понятно: одни умирают сразу, другие медленно угасают.
К р и с т и н о ю. Да? А я к какой категории принадлежу?
К и т л а р у. К третьей: вы давно мертвы, но еще не знаете этого. (Подходит к рампе.) Это пессимистический вариант. Не исключено, что события могут развернуться и по-другому. И чем больше я думаю, тем яснее вижу наиболее вероятный вариант. Общественное мнение скажет свое веское слово, заставит к себе прислушаться. И теперь я понимаю, почему автор настаивал, чтобы у Общественного мнения и у министра был один и тот же облик. Автор хотел выразить простую мысль: справедливые стремления людей должны находиться в гармоническом единстве с решениями и действиями руководителей.
К р и с т и н о ю (та же реплика, тот же тон). Кто это был? Кто был это? Это кто был?
М и н и с т р (входя). Зачем вы пытаетесь разгадать тайну, которая тайной не является. Вы не в силах понять одну простую истину: я был и там и здесь. Разве в обязанности руководителя не входит всегда быть повсюду? Знать обо всем, быстро принимать решения. Например, вы, товарищ Кристиною. Вы безнадежно устарели и не видите перемен, происшедших в стране. Вы освобождены от занимаемой должности. Освобождены! Главным редактором назначен товарищ Китлару. (Обращается к Брахару, Бэженару и Манолеску.) А с вами мы подумаем, как поступить. (Китлару.) Желаю успеха!
Внутренний занавес опускается, горят настольные лампы. К и т л а р у редактирует рукопись. П а с к а л и д е пишет.
К и т л а р у (поднимает глаза от рукописи). Паскалиде…
П а с к а л и д е. Да…
К и т л а р у. Что бы ты сказал, если бы узнал, что два часа назад меня назначили главным редактором?
П а с к а л и д е (продолжает писать). Что в период перехода от капитализма к коммунизму расцветает все самое прекрасное в человеке, но одновременно вылезают наружу его низкие и подлые качества. Поэтому в этот период я руководствуюсь тремя заповедями: не удивляйся, не жалуйся и не бойся. (Уходит с рукописью.)
Входит Т у р к у л е ц.
К и т л а р у. Я тебя слушаю, Туркулец.
Т у р к у л е ц. Начал поступать сигнал. (Собирается уходить.)
К и т л а р у. Подожди, не уходи. Что бы ты сказал, если бы узнал, что два часа назад меня назначили главным редактором?
Т у р к у л е ц. Что за двадцать лет моей работы я многое видал, но у меня нет времени удивляться. Я из тех, кто работает. Делает газету. (Уходит.)
Появляется О т и л и я.
К и т л а р у. Что с вами, Отилия? Почему вы в этот час в газете?
О т и л и я. Я сегодня дежурю по номеру. Как говорят, «свежая голова».
К и т л а р у. Вот человек, который мне нужен. Что бы вы сказали, Отилия, если бы узнали, что два часа назад меня уволили?
О т и л и я (суфлеру). Не суфлируйте. Я вынуждена отойти от текста. (Китлару.) Давай импровизировать.
