Книга Город Перестановок - Грег Иган

Кейт замерла. Помотала головой, обрызгав Пиру по́том лицо и грудь, и спросила:

– Ты сейчас там, где кажешься, или где-нибудь в другом месте?

– Я как раз хотел задать тебе тот же вопрос.

Кейт проказливо улыбнулась.

– А. Так, может быть, это тело, про которое ты надеешься, что оно – это я, задало тебе вопрос лишь для того, чтобы развеять сомнения.

В небе над её правым плечом Пир видел заблудившееся облачко, принимающее новую форму – комическую скульптуру, пародирующую очертания тел на траве внизу.

– А потом ещё и само в этом призналось? – уточнил он.

Кейт кивнула и начала не торопясь вставать.

– Конечно. Всё по той же причине. Сколько нужно слоёв притворства, чтобы тебе надоело и ты сказал: «Чёрт, да мне без разницы»?

Она поднималась, пока они не оказались почти порознь. Пир закрыл глаза и, изменив геометрию, слизнул пот у неё между лопаток, не шевельнув при этом ни одной мышцей. Кейт в ответ сунула свой язык ему в оба уха одновременно. Пир засмеялся и открыл глаза.

Облачко в вышине потемнело. Кейт вновь опустилась на его тело, едва заметно дрожа.

– Ты не видишь в этом иронию? – спросила она.

– В чём?

– Транслюди получают удовольствие, стимулируя копии нервных путей, отвечавших когда-то за воспроизводство вида. Из всех возможностей мы цепляемся именно за эту.

– Нет, – возразил Пир, – я не нахожу в этом ничего иронического. Я вообще удалил себе железы, вырабатывавшие иронию. Иначе оставалась только кастрация.

Кейт улыбнулась, глядя на него сверху.

– Знаешь, я люблю тебя. Но стала бы я тебе говорить об этом? Или ты сам мог быть настолько глуп, чтобы изобразить, будто я это сказала?

Брызнул тёплый ароматный дождь.

– Мне без разницы, – пробормотал Пир, – мне без разницы, мне без разницы.

* * *

Пир сидел на нижней из четырёх деревянных ступенек заднего крыльца усадьбы, время от времени посматривая на собственные босые ступни и худые загорелые руки. «Десятилетний фермерский мальчишка в сумерках». Кейт сочинила для него окружение и это тело, и Пиру нравилось умиротворение, приносимое этюдом. Не было ни вымышленной семьи, ни роли, которую приходилось бы играть, – никакой пьесы, лишь картина. Одно место и один миг, который продлится столько, сколько ему захочется. Вид был реалистичен не до фотографической точности; лёгкие искажения цвета, форм и пропорций не позволяли забыть, что он находится в произведении искусства, но и грубых эффектов не было: ни заметных мазков, ни цветовых эффектов, как у Ван Гога.

Разрушая всё впечатление, перед ним, в метре над усыпанной куриным кормом землёй, висело окно интерфейса. Клонирующая программа не допускала отклонений от сложной цепочки подтверждений. Пир всё время ей повторял: «Пожалуйста, перейдём к последнему вопросу, я хорошо понимаю, что делаю», – но перед окном всякий раз выскакивали иконы в судейских мантиях и париках и серьёзно провозглашали: «Вы обязаны внимательно прочитать это предупреждение. Модель вашего мозга будет напрямую просматриваться на предмет наличия полного понимания, прежде чем мы сможет приступить к следующей стадии».

Это было в тысячу раз сложнее, чем «соскочить». Пир это точно знал, потому что едва не сделал это. Но ведь «соскок» был чреват куда меньшими юридическими последствиями для людей снаружи. Состоянием Пира управляла душеприказчица, подписавшая контракт, вменяющий ей в обязанность действовать в соответствии с «любыми указаниями, удостоверенными должным образом, включая, но не ограничиваясь оным, визуальное или слуховое воспроизведение персоны, предлагающей распоряжение или совет». «Удостоверить должным образом» можно было при помощи девяностодевятизначного ключ-кода, зашитого в модель мозга в процессе изготовления Копии из файла сканирования. При необходимости, в случае маловероятной аварийной ситуации, Пир мог вызвать код в сознание, но обычно для его применения хватало простого усилия воли. Записать, например, видеооткрытку, пожелать, чтобы она была «удостоверена», – и готово. Если ключ не украдут прямиком из памяти компьютера, где хранятся данные, составляющие его мозг, Пир останется единственной на планете программой, способной дать его душеприказчице указания в форме, совместимой с хранившимся у неё парным ключом. Для него это было ближайшим аналогом понятия «заверить юридически».

По закону любой клон, которого делала с себя Копия, должен был получить новый ключ. Перед клонированием Копии-оригиналу предстояло решить, как разделить между двумя будущими «я» своё мирское достояние, – или, скорее, как разложить его на два портфеля у душеприказчика.

Пришлось продираться сквозь всю последовательность подтверждений, чтобы убедить клонирующую утилиту в том, что Пир и вправду намерен сделать то, о чём заявлял с самого начала: запустить клона на благотворительной основе и самому оплачивать для него компьютерное время. Собственного имущества клон иметь не будет. Пребывать в сознании ему предстоит не дольше минуты-другой – ровно столько, чтобы Пир убедился: всё сделано правильно.

Теперь ему почти хотелось, чтобы Кейт сейчас была с ним. Она предлагала, но он тогда отказался. Пир был бы рад её поддержке, но такие вещи делаются в интимной обстановке.

Наконец утилита объявила: «Это последний шанс отменить действие. Вы уверены, что хотите продолжать?»

Пир закрыл глаза. «Когда я увижу собственный оригинал, сидящий на крыльце, сразу пойму, кто я, и смирюсь с этим».

– Да, – произнёс он, – уверен.

Пир не ощутил никаких изменений. Он открыл глаза. Вновь созданный двойник стоял там, где только что висело окно интерфейса, уставившись на него широко открытыми глазами. Пир содрогнулся. Он узнал в этом мальчике самого себя, и не одним лишь интеллектуальным усилием – созданная Кейт картина включала изменения во всех частях его мозга, отвечавших за образ собственного тела, чтобы его не шокировало случайно промелькнувшее в зеркале собственное отражение или то, как движутся конечности при ходьбе. В результате ему не пришлось разгадывать, кто стоит за обличьем десятилетки, – просто он сразу стал думать о клоне и о себе так, словно они в самом деле были этого возраста. Как можно отправить этого ребёнка в изгнание?

Пир отмахнулся от нелепой мысли.

– Ну?

Клон выглядел ошарашенным.

– Я…

Пир поторопил его:

– Ты знаешь, что я хочу услышать. Ты готов? Доволен своей судьбой? Я принял правильное решение? Теперь тебе об этом судить.

– Но я не знаю, – клон умоляюще посмотрел на Пира, словно надеялся получить какие-то указания. – Зачем я это делаю? Напомни.

Пир слегка опешил, хотя некоторой дезориентации двойника следовало ожидать. Собственный голос благодаря перенастройке нейронов казался ему обычным, а вот голосок клона всё равно звучал как у испуганного ребёнка. Пир мягко пояснил: