Книга Город Перестановок - Грег Иган

– Кейт. Мы хотели быть с ней. С нею обеими…

Клон энергично кивнул.

– Ну конечно, – он нервно рассмеялся. – И конечно, я готов. Всё прекрасно.

Его взгляд метался по двору, словно отыскивая путь к спасению. Пир почувствовал, как в груди что-то сжалось. Ровным голосом он сказал:

– Необязательно продолжать, если ты не хочешь. Ты это знаешь. Если предпочитаешь, можешь «соскочить» прямо сейчас.

Теперь клон выглядел ещё более встревоженным.

– Этого я точно не хочу! Я хочу в убежище вместе с Кейт. – Поколебавшись, он добавил: – Там она будет счастливее, почувствует себя в безопасности. И я хочу быть с ней. Хочу познать эту её сторону тоже.

– Тогда что не так?

Клон опустился на колени прямо на землю. На секунду Пиру показалось, будто он всхлипывает, но потом стало ясно, что это смех.

Взяв себя, наконец, в руки, клон ответил:

– Всё так, но какой реакции ты от меня ждал? Мы будем вдвоём, отрезанные от всего. Не только от реального мира, но и от всех остальных Копий.

– Если почувствуете себя одинокими, – возразил Пир, – вы всегда можете создать новых людей. В вашем распоряжении будут программы онтогенеза и ни малейшего беспокойства из-за торможения.

Клон снова начал смеяться. По лицу его покатились слёзы. Обхватив себя за плечи, он боком повалился на землю. Пир озадаченно взирал на всё это. Клон сказал:

– Я ещё только морально готовлюсь к свадьбе, а ты уже пугаешь меня детьми.

Протянув руку, он ухватил вдруг Пира за лодыжку и стащил с крыльца. Пир изрядно треснулся задом о землю. Первым его побуждением было лишить клона возможности взаимодействовать с самим собой, но он вовремя остановился. Никакой опасности не было, и, если его двойник желает сбросить часть раздражения на своего брата-создателя, пусть. В конце концов, силы у них равны.

Спустя две минуты Пир валялся лицом вниз, с завёрнутыми за спину руками. Клон прижимал его коленом к земле, запыхавшийся, но торжествующий.

– Ну ладно, – пробурчал Пир, – твоя взяла. А теперь слезай, не то я удвою свой рост, прибавлю сорок килограммов, поднимусь и расплющу тебя.

– Знаешь, – откликнулся клон, – что нам сейчас надо сделать?

– Пожать друг другу руки и попрощаться.

– Бросить монетку.

– Зачем?

Клон рассмеялся.

– А ты как думаешь?

– Ты же сказал, что уйдёшь с радостью.

– Уйду. Но ведь и ты тогда тоже. Я за то, чтобы бросить монету. Если выиграю я, мы можем поменяться числами-ключами.

– Это против закона!

– «Против закона»! – презрительно передразнил клон. – Только послушайте: Копия, причисляющая себя к Народу Солипсистов, ссылается на мирские законы! Сделать это легко. Программы имеются. Всё, что нужно, – это чтобы ты согласился.

Говорить было трудно. Песок Пир уже выплюнул, но в зубах застряло какое-то семечко, и он никак не мог от него избавиться. Отчего-то ему, однако, не хотелось «мошенничать» – для того ли, чтобы убрать семечко изо рта или клона со своей спины. Ему так давно не приходилось терпеть хотя бы малейший дискомфорт, что новизна ощущения перевешивала неудобство.

– Ладно, – сказал он. – Я согласен.

А если он проиграет? Но с какой стати ему этого бояться? Пять минут назад он был готов создать клона – стать им, – который уйдёт в убежище.

Монетку они создали вместе – единственный способ убедиться, что она не подвергнется никаким скрытым воздействиям. Редактор реальности, вызванный ими совместно, предложил подходящий для их цели стандартный готовый объект, которому они придали для красоты обличье монеты в один фунт. Физика подбрасывания реальной монеты в объект не входила: любая Копия легко могла рассчитать и исполнить щелчок ногтем, который привёл бы к желаемому результату. Исход броска будет определён генератором случайных чисел, упрятанным глубоко в тайных слоях операционной системы.

– Я бросаю, ты угадываешь, – предложил Пир в один голос с клоном. Он засмеялся.

Клон слабо улыбнулся. Пир собрался было уступить, потом решил подождать. Несколько секунд спустя он сказал, уже один:

– Ладно, кидай.

Стоило монете взлететь в воздух, Пиру пришло в голову создать вокруг неё другой объект – неощутимо-тонкую скорлупу, подчинявшуюся уже только его контролю, но длинный список свойств правильной монеты, вероятно, включал и сигнал в том случае, если её истинная поверхность окажется скрытой. «Орёл!» – крикнул он как раз перед тем, как монета упала на землю.

Оба рухнули на четвереньки, едва не столкнувшись головами. В их сторону шла курица; Пир шуганул её, дрыгнув ногой.

В пыли блестел профиль президента Киннока.

Клон встретился с ним взглядом. Пир сделал всё, что мог, чтобы не показать облегчения, – всё, кроме полного разрыва связи с телом. Попытался прочитать выражение лица клона и не сумел – всё, что он видел, было лишь отражением его собственного нарастающего оцепенения. Пиранделло как-то сказал, что невозможно испытать настоящее чувство, глядя в зеркало. Пир решил считать это хорошим знаком. Всё-таки они – один человек, и в этом суть.

Клон поднялся, отряхивая локти и колени. Пир достал из заднего кармана джинсов библиотечную карточку с отпечатанной на ней голограммой и протянул клону – это была иконка для копирования всех сред, индивидуализированных утилит, тел, воспоминаний и прочих данных, накопленных им после возрождения. Клон сказал:

– Не тревожься за меня – и за Кейт. Мы позаботимся друг о друге. Мы будем счастливы, – произнося это, он плавно трансформировался во взрослое тело.

– То же и про нас, – отозвался Пир. Протянув руку, он обменялся с молодым человеком рукопожатием. Потом вызвал одно из окон управления и заморозил клона, сохранив его неподвижное тело в качестве иконки. Сжав его до нескольких сантиметров и сплющив в двухмерную открытку, Пир надписал на обороте: «Малколму Картеру».

Затем прошёл по дороге с километр до одной из «изюминок» шедевра Кейт – почтового ящика с надписью: «Почта США», – и бросил открытку в ящик.

19. (Не отступая ни на шаг)

Июнь 2051 года

– Сосчитайте от десяти до одного, – попросил анестезиолог.

– Десять, – начала Мария.

Ей снилось, что она явилась к порогу Франчески с полным чемоданом денег. Пока Мария шла вслед за матерью по коридору, чемодан распахнулся, и стодолларовые купюры разлетелись, точно конфетти, заполнив весь воздух.

Франческа обернулась, лучась здоровьем. Она ласково произнесла: «Не стоило, милая. Но я понимаю. С собой их не унесёшь».

Мария рассмеялась. «С собой не унесёшь».

В гостиной сидел отец, одетый как на свадьбу, хотя и не молодящийся. Он просиял и протянул руки к Марии. У него за спиной стояли его родители и родители Франчески. Приближаясь, Мария увидела с высоты толпящихся за дедами и бабками двоюродных и троюродных братьев, дядь, тёть, прадедов и прабабок, двоюродных дедов – ряд за рядом родственников и предков тянулись в глубину дома, и все смеялись, болтали. Деньги вернули к жизни всех. Как могла она быть столь эгоистична, чтобы помыслить лишить их этого великого воссоединения?