Книга Грешные удовольствия - Джессика Трапп

— Леди Бренна погибла в башне! — крикнул какой-то слуга.

Бренна похолодела и отшатнулась от брата. Башня сгорела, и в ней погибла женщина.

— Ты кого-то убил! — обвинила она брата.

— Нет, сестра. Нет, но это свежеевыкопанный труп, изуродованный огнем до неузнаваемости. Поторопись. Нельзя, чтобы Монтгомери обнаружил правду.

Натан обнял ее за плечи и потащил через двор. Никто не обратил на них внимание. Многие горожане, прибежавшие на помощь, смешались с толпой грязных усталых слуг. Кое-кто из них пошел к башне взглянуть на обгоревший труп, но многие поплелись домой. Слуги, измученные страшной ночью, не обратили внимания на двух людей в плащах, покидавших пожарище.

Бренне казалось, что ее сердце обливается кровью с каждым шагом, с которым она удаляется от замка. Ей хотелось кричать, протестовать, но Натан, очевидно, это понял и зажал ей рот ладонью.

— Здесь у тебя ничего не осталось, кроме сердечной боли, Бренна.

Сердечная боль? Да, сердечная боль от потери картин.

— Если он нас поймает, нас обоих бросят в тюрьму, — говорил Натан, подталкивая Бренну на дорогу. — Отец хотел напасть на замок, но таким путем я могу спасти вас троих и не причинить слишком большого ущерба замку. Сгорела всего одна башня.

Всего одна башня.

Ее башня.

Бренна шла, спотыкаясь, рядом с братом. Но ее сердце протестовало. Она хотела остаться здесь со своим мужем, с человеком, который заставил старых, косных церковнослужителей повесить ее картины, а не с братом, который сжег их, будто они были каким-то мусором.

— Мои карти…

— Глупая девчонка! — сказал он, продолжая подталкивать ее впереди себя. — На кону жизни и замки, а ты о картинах. У нас нет времени оплакивать холсты!

Он, конечно, был прав. Но сознание его правоты не останавливало боль в сердце и не уменьшало пустоту в душе.

— А где Адель и Гвинет?

— Они ждут нас на корабле. Сегодня вечером мы отплываем в Италию.

Бренна вдруг поняла, что она больше никогда не увидит своего мужа. Никогда не почувствует его губы на своих губах, его руки на своем теле…

Она резко остановилась.

— Я не могу. Иди без меня.

Он обхватил ее за талию и потащил за собой.

— Адель предупредила меня, что ты будешь сопротивляться, что Джеймс Монтгомери дьявол и околдовал тебя.

— Никакой он не дьявол… — она вздрогнула. А может, все-таки дьявол? Ведь он и вправду ее околдовал. Даже сейчас ей хотелось, чтобы он обнял ее, потому что она знала, что он может успокоить ее. — Я никуда не поеду, — твердо заявила она.

Натан зарычал и стал толкать ее вперед.

— Учти, сестра, Гвинет передала твои миниатюры «Любовницы короля» людям короля, и они знают, что ты их автор. Если ты думаешь, что можешь втайне писать свои мерзкие картины, знай, что твой секрет раскрыт.

— Нет!

— Какими бы ни были ваши отношения с Монтгомери, он теперь не захочет, чтобы ты вернулась, и ты проведешь остаток своих дней в монастыре, где будешь раскаиваться в своих делах и замаливать свои грехи.

Она дернулась, будто ее ударили. Но он продолжал тащить ее. Ноги в туфлях скользили по мощеной дороге, а прилипшая к ногам мокрая юбка мешала ей идти.

— Как ты мог?

— Это для твоего же блага. Давай поторопимся, пока они не поймали нас прежде, чем мы доберемся до порта.

Ей хотелось кричать. Просто выть. Но это ей не поможет, если Монтгомери узнает про миниатюры.

Все пропало.

У нее было ощущение, что она увязла в болоте и с каждым шагом все глубже погружается в грязную жижу. Если она останется и признается, что она все еще жива, ее сожгут на костре. А если уедет? Как она сможет жить в одиночестве, без рук Монтгомери, обнимающих ее всю ночь?

Уже начинался рассвет, и солнце показалось из-за горизонта, но тепла не было. Их ждала карета, которая провезла их через город, мимо собора и доставила в доки.

Впереди маячил корабль, готовый к отплытию.

Теперь, когда опасность миновала, она откинула капюшон и обернулась, чтобы взглянуть на замок Уиндроуз. Он поднимался высоко над зданиями и хижинами города. Отсюда ей не была видна сгоревшая башня.

Будто вообще ничего не произошло.

Сердце пронзила боль.

Здесь не чувствовался запах пепла. Аромат соленого ветра с моря поглотил запах дыма.

Будет ли Монтгомери горевать по ней? Будет ли ему больно от того, что их время так быстро закончилось? Или возненавидит ее? Он ведь никогда не говорил ей ласковых слов, не признавался в любви.

Он сказал, что для любви у него не осталось сердца.

Но ему нравились ее картины. Он поверил в ее талант настолько, что заставил епископа Хамфри повесить ее картины в храме. А еще ему нравилась ее страстность в те интимные моменты, которые были между ними.

Но все это пройдет, как только он поймет, что это она автор миниатюр про короля и что он, сам того не зная, помогал предателю. Как же ей было тяжело!

Джеймс Монтгомери — человек чести и долга. Он всегда выполняет приказы короля.

Натан быстро провел ее по трапу на корабль и позвал капитана.

Глаза ее наполнились слезами, когда корабль начал медленно отчаливать.

Впереди была Италия.

Италия.

Ее мечта.

Ее шанс качать новую жизнь. Шанс самой решать свою судьбу. Быть независимой женщиной.

Она всегда этого хотела.

Она опустила голову на руки, державшие перила, и заплакала.

Глава 23

Джеймс направился к сгоревшей башне, чтобы спасти то ценное, которое, может быть, еще осталось. Дождь стекал с него ручьями, но он его не замечал. Когда он увидел, какой ущерб нанес пожар — полностью уничтоженная крыша и обугленные рамы окон, — у него защемило сердце. От картин Бренны скорее всего ничего не осталось.

— Там женщина… Леди Бренна! Идите сюда, господин Монтгомери! — позвал его один из слуг, стоявший у полностью выгоревшего входа в башню.

Джеймс похолодел. Он бросился внутрь, одним махом преодолев скользкую от воды и сажи узкую каменную лестницу. Разве Бренна заходила в башню?

Двое мужчин уже были в спальне Бренны. Все ее холсты и доски превратились в пепел. Часть пола провалилась, из дыр торчали обгоревшие доски.

— Господин, — сказал один из мужчин и отступил от того, что совсем недавно было кроватью.

На кровати лежало обугленное, скорчившееся тело женщины. Ее лицо было неузнаваемо, так же как цвет ее платья.