Книга Скрипка - Энн Райс

– Быстрее.

Остальные бросились собирать что только можно.Стефан передал скрипку, вырвав из цепочки затейливый золоченый стул. Он кричали ругался, остальные несли, что могли, даже стопки нот. Листы неожиданнорассыпались и погибли в сполохе огня – столько музыки.

А над арками высокого потолка нарисованныебоги и богини чернели и покрывались морщинами. Со стен шелушился нарисованныйлес. Искры поднимались красивыми волнами на фоне обгоревших белых деревянныхмедальонов.

В потолке образовалась уродливая трещина, изкоторой тут же вылез отвратительный язык пламени.

Я вцепилась в руку своего спутника, прижаласьк нему и оттянула к стене, откуда уставилась на этот новый костер.

Повсюду картины, огромные, в рамах, вделанныхв стены, мужчины и женщины в белых париках беспомощно и холодно взирали с этихполотен на нас; посмотри на них, вот эта картина начинает вываливаться из рамы,раздается громкий щелчок, а вот, смотри, стулья, искусно украшенныезавитушками, все погибло, дым валом валит из дыры в потолке, клубится и хочетснова подняться, а сам растекается под потолком, закрывая навсегда ЕлисейскиеПоля в стиле рококо.

Люди хотели собрать виолончели и скрипки,разбросанные по цветастому ковру, словно их кто-то уронил, спасаясь бегством.Скособочившийся стол. Бальный зал, до блеска натертый пол, выставленныеугощения – так и кажется, что сейчас придут гости и начнется веселье. Дымпокрывалом спускается вокруг стонущего банкетного стола. Серебро, серебро ифрукты.

Свечи в раскачивающихся люстрах превратились впотоки горячего воска, стекавшего на ковры, стулья, инструменты. Вот каплипопали на лицо мальчишки, тот закричал, задрал голову вверх, затем умчался,унося в руках позолоченный рог.

А снаружи ревела толпа – как на параде.

– Боже мой, – вскричалкто-то. – Уже стены горят, даже стены!

Мимо нас промчался какой-то человек в накидкес капюшоном, с него капала вода, пробегая, он коснулся тыльной стороны моейладони, промелькнули начищенные сапоги; ворвавшись в комнату, он накрыл широкоймокрой простыней Стефана, а потом схватил лютню с пола и метнулся к окну, гдестояла лестница.

– Стефан, сейчас же уходи! –приказал он.

Лютня исчезла, спущенная за окно. Человекобернулся, глаза его слезились, лицо было красным, он протянул руку квиолончели, которую в этот момент подавал ему Стефан.

По всему дому прокатилось оглушительное эхообрушения.

Глаза слепил невероятно яркий свет. За дальнейдверью слева бушевал огонь. Шторы на последнем окне со свистом поглотило пламяи дым, на пол, словно копья, посыпались изогнутые карнизы.

Я увидела прекрасные инструменты, музыкальныешедевры, столь блестяще выполненные, что после уже никто, при всей современнойтехнологии электронного века не смог добиться такого совершенства. Кто-то уженаступил на скрипку. Кто-то раздавил виолу – и священная вещь лежит,разломанная в щепки.

И все это через минуту поглотит огонь!

Люстра опасно раскачивалась в ядовитом тумане,а весь потолок над ней заметно подрагивал.

– Уходим! – прокричал какой-точеловек. Другой схватил маленькую скрипку, скорее всего детский инструмент, испасся через окно, тут еще один мужчина с густой шевелюрой и высоким воротникомупал на колени на деревянный паркет в елочку. Он кашлял, задыхался.

Молодой Стефан, растрепанный, в камзоле,сплошь усеянном крошечными искрами, умирающими искрами настоящего пламени,накинул яркое мокрое покрывало на кашляющего человека.

– Вставай, вставай! Иосиф, идем, иначе тыздесь погибнешь!

Я чуть не оглохла от рева пожара.

– Слишком поздно! – прокричалая. – Помоги ему! Не оставляй его!

Стефан, мой призрак, стоял рядом со мной исмеялся, закинув руки мне на плечи. Нас разделяла завеса дыма, мы оба стояли вэтом облаке, огражденные от опасности и чудовищно разделенные друг от друга;его красивое лицо ничуть не старше того, что принадлежало его двойнику,презрительно улыбалось, глядя на меня, но это была лишь бледная маскастрадающего существа, невинная маска того, кто терпел невыносимые муки.

Затем он повернулся и указал на своегоэнергичного двойника, мокрого, орущего во всю глотку, которого на наших глазахпытались увести из комнаты двое людей, только что появившихся из окна. «Я знаю,я знаю, ты не можешь дышать. Он умрет. Тот, кого ты назвал Иосиф. Он уже мертв,для него слишком поздно. О Боже! Между нами рухнула балка».

Стеклянные двери шкафчиков разлетелись наосколки. Я видела повсюду брошенные скрипки и блестящие яркие трубы. Валторна.Поднос с конфетами. Кубки, сверкающие, нет, полыхающие на свету.

Молодой Стефан вырывался от своих спасителей,протягивал руки, требовал, чтобы ему позволили спасти хотя бы еще один,один-единственный, инструмент с полки. «Да отпустите же меня!»

Он дотянулся до скрипки, до этого Страдивари;осколок стекла соскользнул с полки, когда он выхватил свободной правой рукойинструмент, пока его самого тащили дальше. Ему удалось спасти скрипку и смычок.

Я услышала, как мой призрак рядом лихорадочновздохнул; неужели он отворачивался, не желая глядеть на собственную магию? Авот я не могла отвернуться.

Внезапно над нами затрещал потолок. Позади вхолле кто-то закричал. Смычок, Стефану удалось завладеть и смычком, да, скрипкатоже у него, и тут огромный мускулистый человек, охваченный яростью и страхом,схватил Стефана и перекинул его через подоконник.

Пламя взмывало вверх, совсем как на томужасном пожаре моего детства, служившем слабой бледной американской копиейэтого великолепия.

Огонь сжирал все вокруг и поднимался стеной.Ночь окрасилась в алый цвет, опасность нависла над всеми людьми, над всемивещами; человек вдруг закашлялся и умер, а огонь подступал все ближе и ближе.Вот уже заполыхали причудливые позолоченные диванчики, что стояли рядом с нами,и казалось, будто их обшивка занялась изнутри. Все портьеры превратились вфакелы, все окна стали безликими воротами в черное пустое небо.

Я, должно быть, закричала.

Потом крик оборвался, а я все сжималапризрачную скрипку, двойника которой он только что спас на моих глазах.

Теперь мы оказались за пределами дома. СлаваБогу. Мы стояли в толпе на площади. Ужас происходящего разогнал ночную тьму.Дамы в длинных платьях поспешно расходились в разные стороны, плакали,обнимались, куда-то показывали.