Книга Скрипка - Энн Райс

Мне было холодно, ветер хлестал в лицо. Вокруглетал пепел, искры гасли о мое платье. Люди бегали с ведрами воды. Люди вопили.Я разглядела крошечные фигурки в окне огромного дома; они выкидывали вещи втемную толпу, прыгавшую внизу. Вот полетела огромная картина, словно темнаяпочтовая марка, и люди кинулись ее ловить.

Вся просторная площадь была заполнена теми,кто глазел, кричал и стонал, и теми, кто стремился помочь. С верхних этажейполетели стулья. Из одного окна тяжело повисла большая смятая шпалера.

– Где мы? Ответь.

Я присмотрелась к одежде тех, кто пробегалмимо. Мягкие ниспадающие платья прошлой эпохи, до появления корсетов, а намужчинах камзолы с большими карманами! Даже рубашка на человеке, растянувшемсяна носилках, обгоревшая и покрытая кровью, была с мягкими пышными рукавами.

Солдаты носили свои шляпы с широкими полямичуть набок. К пожарищу подъехали большие неуклюжие скрипучие кареты, дверцы сшумом распахнулись, и оттуда повыскакивали люди, чтобы помочь. Это был десантиз простолюдинов и благородных господ.

Стоявший неподалеку от меня человек снял ссебя тяжелый камзол и набросил на плечи поникшей рыдающей женщины, чье платьебыло похоже на длинную лилию из мягкого шелка, просторный камзол закрылоголенную замерзшую шею.

– Разве тебе не хочется зайтивнутрь! – сказал Стефан, окидывая меня злобным взглядом. Он дрожал. Он неостался безучастным к тому, что вызвал сам! Он дрожал, но в то же время его терзалаярость. Я по-прежнему держала скрипку, не собираясь расставаться с ней. –Ну же, разве ты не хочешь посмотреть?

Люди толкали, пихали нас и, видимо, незамечали, и все же толчки были такие, словно мы существовали из плоти и крови вих мире, хотя очевидно, что это было не так; такова, видимо, природа иллюзии:обманчивая осязаемость, такая же реальная, как рев пожара.

Люди бегали вокруг горящего дома, а затем кнам приблизился удивительный человек, маленький, рябой, седовласый, неряшливыйи в то же время очень властный и сердитый. Он подошел и уставился маленькимикруглыми черными глазками на Стефана.

– Боже мой, – сказала я, – язнаю, кто вы. – Секунду он оставался в тени, стоя спиной к пламени, затемпереместился так, что огонь высветил его хмурое лицо.

– Стефан, зачем мы здесь? –разгневанно поинтересовался человек. – Почему все это снова происходит?

– Она забрала мою скрипку,Маэстро! – сказал Стефан, с трудом стараясь говорить ровнымголосом. – Она ее забрала.

Маленький человечек покачал головой, а когдаосуждающе отступил назад, толпа поглотила его, моего ангела-хранителя, моегоБетховена.

– Маэстро! – вскричал Стефан. –Маэстро, не покидайте меня!

Это Вена. Это другой мир. То, что я вижу, несон: пламя под облака, ведра с водой, мокрая мостовая, в которой отражаетсяпожар, люди, поливающие огонь водой, вещи, передаваемые из окон: беспорядочнаячереда зеркал, подсвечников, звенящей утвари, переходящей от одного к другомучеловеку на приставных лестницах.

Из нижнего окна вырвался огонь. Лестницаповалилась. Крики. Какая-то женщина сгибается пополам и истошно ревет.

Сотни людей кидаются вперед, но тут жевынуждены отпрянуть, когда тот же самый огонь брызжет из всех нижних окон. Домвот-вот взорвется. Высокая крыша буквально сожрана огнем! Мне в лицо ударяетпорыв ветра, несущий сажу и искры.

– Маэстро! – в панике кричит Стефан,но тот уже скрылся.

Он повернулся разъяренный, убитый горем,жестом позвал меня за собой.

– Идем, ты ведь хочешь увидеть пожар, аеще тебе следует посмотреть, как я впервые чуть не умер ради того, что тыукрала у меня, идем…

Мы вошли внутрь.

Вестибюль с высоким потолком был заполнендымом. По этой причине арочные своды над нами казались призрачными, но востальном реальными, такими же реальными, как полный гари воздух, от которой мызадохнулись.

Нарисованный языческий рай на потолке,рассекаемый одной аркой за другой, был населен божествами, стремившимися, чтобыих снова было видно, чтобы ослеплять своим цветом, своим телом и крыльями.Огромная лестница была отделана белым мрамором, выпуклая балюстрада, Вена,барокко, рококо, тут не нашлось места ни для парижского изящества, ни дляанглийской строгости, нет, это была Вена – почти русская в своей чрезмерности.

А вот кто-то свалил статую на пол, и я вижуразбившееся мраморное одеяние, разрисованное дерево. Вена на передних подступахЗападной Европы, а это один из ее величественных дворцов.

– Да, ты правильно определила, –сказал он, и губы его дрогнули. – Мой дом, мой дом! Отцовский дом. –Его шепот внезапно потонул в топоте ног и треске.

Все, что нас окружало, вскоре тоже почернеет:эти высокие портьеры из кроваво-красного бархата и эта позолоченная отделка.Куда ни взгляни, я везде видела дерево – раскрашенное под золото и гипс дерево,резное дерево в венском стиле, дерево, которое будет гореть, источаяхарактерный запах, как будто никто и не украшал эти стены картинами домашнегоблаженства и военных побед в прямоугольных рамах из недолговечного материала.

Жар взорвал толпу, живущую на разрисованныхстенах, рифленые колонны, римские своды. Даже своды сделаны из дерева, онопросто раскрашено под мрамор. Разумеется. Это не Рим. Это Вена.

Посыпалось стекло. Осколки летели, кружась исмешиваясь с искрами вокруг нас.

По лестнице с грохотом мчались мужчины на полусогнутыхногах, выставив в стороны локти, они тащили огромное бюро из слоновой кости,серебра и золота, чуть не уронили его, но потом с криками и руганью вновьподхватили.

Мы оказались в огромном зале. О Господи, какоевеликолепие, но его уже не спасти. Пожар слишком далеко продвинулся, пламячересчур ненасытно.

– Стефан, идем сейчас же! – Чей этоголос?

Повсюду слышен кашель, мужчины и женщиныкашляли так, как когда-то кашляла она, моя мать, только здесь был дым,настоящий густой ужасающий дым разрушительного пожара. Дым спускался вниз, хотяему полагалось оставаться под потолком.

Я увидела Стефана – не того, что был рядом, нетого, что впился мне в плечо твердой рукой, не того призрака, что не отходил отменя ни на шаг, словно возлюбленный. Я увидела живого Стефана, воспоминание онем, запечатленное плотью и кровью, в белой рубашке с жабо и высокимворотником, в жилете. Вся одежда в саже, в другом конце этого зала он разбилстекло большого шкафа и, выхватывая из него скрипки, передавал какому-то человеку,а тот следующему – и так по цепочке, пока скрипка не исчезала в окне.

Сам воздух здесь был врагом, огненным,зловещим.