Книга Театральная сказка - Игорь Малышев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Действительно просто. Но всё-таки, что означает притяжение или отталкивание смертей? – снова поинтересовалась Ветка.
– Не знаю, – ответил торговец. – Я слышал о супружеских парах, в которых супруг и супруга люто ненавидели друг друга, и удерживало их вместе только взаимное притяжение смертей. Я знаю множество людей, которые не стали дружить только потому, что их смерти отталкивались друг от друга. Впрочем, есть масса людей, дружащих или враждующих вопреки желаниям смерти. Смерть – это большая тайна, дети.
Он помолчал и, отведя глаза и словно признавая поражение в борьбе с чем-то огромным и непобедимым, добавил:
– Смерть – это вселенная. Её не разгадать.
Похожий на галактику туман в его фиале играл искрами.
– Приятно было поговорить, юные создания, – произнёс, вставая, торговец. – Но время идёт, скоро появятся покупатели.
– Бизнес есть бизнес, понимаем, – откликнулась Ветка.
– Однако было бы невежливо отпустить таких замечательных чужеземцев без подарка. Позвольте мне…
«Семит» покопался на полках и протянул детям два фиала – один зелёного стекла – Ветке, второй – красноватого, для Мыша.
– Пустые, конечно.
– Ну, естественно. Большое спасибо, – сказала Ветка, принимая подарок и делая лёгкий книксен, приведший продавца в понятное недоумение.
…Всё оставшееся время спектакля дети держали «капли» в руках и иногда незаметно для зрителей аккуратно ударяли их друг о друга, отчего те издавали долгий мелодичный звон.
– Мы должны что-то предпринять! – жёстко заявила Ветка, когда дети остались в часовой одни.
– И что же? – ответил Мыш, без слов догадавшись, что она имеет в виду.
– Мы должны нанести удар.
– Какой ещё удар? – спросил Мыш.
– Придумай что-нибудь, ты же мужчина.
Мыш мрачно взглянул на неё.
– Хорошо.
– Только думай быстрее. Мне кажется, у нас не так много времени, – заметила Ветка.
Мыш не спал всю ночь, а утром разбудил девочку.
– Нам потребуется стремянка, верёвочная лестница и ножовка по металлу.
Та спросонья смотрела на него непонимающими телячьими глазами.
– Ты о чём вообще?
– О нашем «ударе».
– А, ну да. «Империя наносит ответный удар».
Ветка села на подоконнике, помассировала веки и вдруг принялась яростно тереть уши. Вскоре те стали пунцово-красными, и девочка оставила их в покое.
– Это ты сейчас что делала? – поинтересовался Мыш.
– Лучший способ привести в сознание пьяных и сонных. Кровь приливает к мозгу, в голове проясняется, – ответила девочка. – Так зачем тебе всё это барахло?
– Мы сами нападём на демонов.
– Пока непонятно, но продолжай.
– Первой моей мыслью было распилить их на части. Так чтобы руки отдельно, ноги отдельно, а туловище пополам.
– Во время спектакля?
– Нет, прямо на месте, в сквере.
– Ну… Это настолько оригинально, что я даже не знаю, что и сказать.
– Но потом я понял, что это займёт слишком много времени и начать надо с чего-то более реального. Поскольку главное у них Равнодушие, по крайней мере, оно стоит в центре и подразумевается, что всё зло от него, я думаю, мы должны попробовать обезглавить его. Отпилить голову.
– Неплохо для пацифиста-интроверта, – хищно улыбнулась Ветка.
– В идеале надо бы купить генератор и болгарку, и тогда всё можно обделать довольно быстро, но у нас нет столько денег.
– Денег нет, это верно… – Ветка задумалась. – Но можно попросить у Альберта. Скажу, что моей матери на лечение нужно.
Мыш поморщился.
– Это ложь во спасение, а следовательно, допустима.
Последнее время она регулярно, и Альберт это знал, звонила матери, но встречаться пока не собиралась.
– Сколько нам надо денег?
– Не знаю, давай в нете глянем.
Они прочесали интернет-магазины.
– Смотри-ка, оказывается, болгарки на аккумуляторах бывают, – удивился Мыш. – Тогда генератор вообще не нужен.
– Как мило.
Сумма выходила вполне подъёмная.
С тех пор как дети стали ходить за сцену, зал во время спектаклей заполнялся почти полностью и сборы были приличные. Во фляжке у режиссёра дагестанские коньяки сменились французскими.
Альберт не стал вдаваться в расспросы, хотя и посмотрел на Ветку очень внимательно и испытующе. Та взгляд выдержала.
– Я переведу тебе на карту, – сказал режиссёр.
У Мыша и Ветки уже имелось по банковской карте, каждая из которых была оформлена на Альберта.
– Современному человеку не нужны реальные деньги, – объяснил он детям. – Да и вообще, в купюрах, в их затасканности, есть что-то грязное и неприятное. Расплачивайтесь картой.
Ветка купила две чёрные «балаклавы», верёвочную лестницу, стремянку и две болгарки с алмазными отрезными кругами.
– Почему две болгарки? – удивился Мыш, когда она оформляла заказ.
Та повернула к нему освещённое светом монитора лицо.
– Неужели ты думаешь, что я отпущу тебя одного? И неужели ты думаешь, что я не буду тебе помогать?
– Хорошо, пусть будет две, – согласился Мыш.
Несколько дней до операции дети тренировались работать с инструментом – пилили металлические пруты, листы, трубы.
– В этом деле главное – себе ничего не оттяпать, – сквозь сжатые зубы говорила Ветка.
Ночью они, сменив в целях конспирации несколько машин, добрались до Болотной площади. Опустили «балаклавы», спрятали лица.
– Мне кажется, я эффектно смотрюсь в ней, – сказала Ветка.
– Камеры наблюдения оценят, не сомневайся.
Прошли к ограде сквера, перекинули верёвочную лестницу, просунули сквозь прутья стремянку и инструмент.
– Как тут пустынно ночью, – огляделся Мыш.
Дети подбежали с тыла к статуе Равнодушия, установили стремянку, вскарабкались и, усевшись на поднятых к ушам руках демона, принялись отпиливать ему голову.
Искры салютными снопами летели из-под дисков. Снег внизу покрывался чёрной окалиной и таял. Дети вгрызались в металлическую шею демона, кричали от возбуждения и сами себя не слышали за визгом пил. Металл поддавался медленно, сопротивляясь. Мускулы порока напряглись, борясь с дисками, рассекающими его плоть. На лице, висках, шее статуи вздулись и зашевелились, чуя опасность, крупные, как черви, вены. Демон пробуждался…