Книга Самое ценное в жизни - Татьяна Герцик

– Давайте пить чай!

Все молча потянулись на кухню, где уже был накрыт стол.

После недружелюбного чаепития Матвей Васильевич, всё это время с нескрываемым восторгом наблюдая за сопротивлением невестки властной жене, на что сам был категорически не способен, позвал сына покурить, и Владимир, хотя и не курил, вынужден был пойти с ним, кинув извиняющийся и обеспокоенный взгляд в сторону Татьяны. Не успела за ними закрыться дверь, как Мария Николаевна зло прошипела:

– Что, думаешь, нашла себе богатенького дурочка, да еще за прислугу его держишь? Так же, как та, первая гусыня?

Татьяна ехидно возразила, по-королевски сложив руки на груди:

– Да нет, это он нашел себе богатенькую! Вот прогорит его хозяйство, в которое он все свои деньги вбухал, и что тогда? По миру пойдет? Вы видели Пежо во дворе?

– Ну да, хорошую Владимир себе машинку купил…

Татьяна холодно отрезала:

– Владимир здесь ни при чем! Это моя машина! У Владимира драненький УАЗик. И то не его, а ООО. – И с миной презрительного превосходства, в точности копирующей физиономию самой Марии Николаевны, гордо провозгласила: – Вы в курсе, что я всемирно известная художница? Газеты-то читаете, телевизор смотрите?

Та опасливо протянула, изменившись в лице:

– Нет, Владимир ничего об этом не говорил. Мы о том, что у него новая жена и ребенок, узнали от его односельчан, случайно встретив в нашем городе на улице. Неудобно получилось. Он звонил постоянно, но про вас помалкивал!

Татьяна иронично подумала: и почему бы это? А вслух категорично бросила, имитируя интонации вконец растерявшейся гостьи:

– Ну, кому же хочется жить серой мышкой при талантливой жене? А сказать вам, сколько денег на моем счете, чтобы у вас больше никогда не возникало сомнений, кто богат, а кто нет?

Свекровь, уже не в силах ничего сказать, только кивнула. Татьяна припомнила последнюю виденную в банкомате сумму на своей карточке и огласила ее вслух. Мария Николаевна восхищенно выдохнула:

– Не может быть!

Татьяна оскорблено выпрямилась:

– Вы мне не верите?

Мать замахала руками:

– Верю, конечно, верю! – Ее отношение к невестке враз изменилось. Объяснила уже как равной: – Я только тех уважаю, кто сам чего-то добился в жизни! Неважно кто ты – художница или портниха – главное, чтобы не зависела от этих глупых мужиков, пусть даже и от моего сыночка! Эта квашня, Светка, только и умела, что ныть, да за его спиной от жизни прятаться, и при этом еще считала, что великое одолжение ему делает! А ты молодец! Никогда не надо зависеть от мужа, уважать больше будет!

Татьяна с интересом посмотрела на женщину. Такой поворот ее несколько удивил. Она не подозревала, что за осуждением бывшей невестки скрывается гипертрофированная страсть к независимости. Мария Николаевна замерла, как бронзовый памятник и с гордостью доложила, явно гордясь собой:

– Я тоже всего достигла сама. Никто не помогал! Депутат городской Думы – это тоже кое-что значит! Приезжай как-нибудь к нам, я всё тебе покажу! У нас есть такие красивые уголки – закачаешься! Обязательно картину напишешь, и не одну!

Татьяна сардонически поинтересовалась, забавляясь про себя неуместно величественной позе Марии Николаевны:

– А как быть с тем, что я сплю не вовремя?

Свекровь небрежно отмахнулась, чуть повернув голову:

– Да спи сколько хочешь, в этом, что ли, дело? Я просто испугалась, что Володька вторую такую недотепу нашел, как Светлана. Не нравилось ей здесь, так и не жила бы, курица! А то сколько лет жизнь Володьке портила!

Вечером родители распрощались, причем мать расцеловала невестку в обе щеки, ущипнула за пухлую щечку внука, отчего тот широко распахнул голубые глазки и сморщился, собираясь заплакать, по-мужски хлопнула по плечу сына.

– Молодец, Владимир! Славную нашел девушку! Не упусти, смотри!

Отец, с уважением улыбаясь, молча пожал руку невестке. Так же, как мать, хлопнул сына по плечу, бросил ласковый взгляд на внука. Родители уселись в свою Волгу и запылили по ровной дороге.

Владимир перевел озадаченный взгляд на стоявшую рядом молодую женщину.

– О чем это вы говорили, что она тебя так полюбила?

Татьяна подошла к кустику поспевающей белой смородины и сорвала кисточку. Ей очень нравился ее нежный кисловато-сладкий вкус.

– Да просто не дала себя в обиду. Она из тех, кто считается только с сильными людьми.

О той глупости, что при этом городила, говорить не собиралась. На войне, конечно, все средства хороши, но рассказывать о них вовсе не обязательно.

Лето подходило к концу. Все ягоды в саду были собраны, варенье сварено, овощи законсервированы. В теплицах вовсю зрели твердые мясистые помидоры и хрустящие огурчики. Днем еще припекало солнце, но прохладные ночи были уже губительны для нежных растений, а по утрам падала холодная роса.

Татьяна каждый день ходила рисовать в рощицу недалеко от дома, беря с собой сынишку в летней легкой коляске. Он рос спокойным увальнем, не требующим особого внимания. Единственное, чем он бывал недоволен – задержкой, пусть даже минутной, его провианта. И тогда он уже свое недовольство докладывал окружающим зычно и недвусмысленно.

У нее накопилось несколько неплохих полотен. Она ждала звонка от Юрия Георгиевича с известием об очередной выставке, но его всё не было. Не выдержав, позвонила сама. Профессор был озабочен и даже, как ей показалось, огорчен.

– Понимаешь, дорогуша, до сих пор ничего не известно. Похоже, наш мсье Дюваль чем-то здорово недоволен. Все наши предложения и вопросы как в песок уходят – ждите решения, ждите решения! И ждем, а что нам еще остается?

Татьяна осторожно предположила:

– А что, других путей нет?

Профессор фыркнул в трубку.

– Да есть, наверное, но ведь их разведывать надо! А здесь всё выяснено, утрясено, да и привычно уже. Да и где гарантия, что новые пути достаточно надежны? Ты и сама, наверное, знаешь, как легко попасться в лапы мошенников.

Опечаленная Татьяна долго размышляла, что же могло произойти? Шарль решил, что она обманула его надежды, поэтому вычеркнул ее из списка знакомых, а за компанию с ней и всех остальных? Он такой злопамятный или просто не хочет травить душу, встречаясь с ними?

В принципе, ей выставка не особенно нужна, но друзья так надеялись на новый вояж. Переживая за всю их дружную команду, решилась позвонить Шарлю. Но сделать это было непросто.

Визитка с телефоном Дюваля осталась в сумочке, а сумочка – в городской квартире. В середине сентября попросила Владимира свозить ее в город, проверить квартиру. Дождалась, когда он уедет навестить дочь, достала визитку и непослушными пальцами набрала напечатанный золотой вязью номер. Уже слушая длинные гудки в трубке, испугалась: как же они будут говорить? Она не понимает по-французски, а Шарль – по-русски. И электронный переводчик им понять друг друга на сей раз не поможет.