Книга Самое ценное в жизни - Татьяна Герцик

Василий Иванович подозрительно посмотрел на жену.

– Да с чего ему сиять-то?

– Ну, ты сам посуди: ходил-ходил хмурый, унылый, а тут довольный такой, я бы сказала, сытый, как кот. Только что не урчит.

Муж с неодобрением посмотрел на фантазерку.

– Ну и что с ним, по-твоему, случилось?

Фаина Генриховна упрямо сказала, стоя на своем:

– Я думаю, он с женой помирился!

Муж сердито махнул рукой, думая про пришедшие наконец сегодня запчасти для своего трактора. Завтра после месяца простоя можно будет приступить к ремонту. Это волновало его куда больше глупых выдумок жены.

– Да ну тебя! Чего им мириться, они и не ссорились. Я их пару дней назад видел – шли себе рядышком, как два голубка, коляску с дитем катили. Не выдумывай ты, чего нет!

Но жена осталась при своем мнении.

Вечером Владимир привычно искупал сына, промокнул крепенькое тельце махровым полотенцем и подложил к мамочкиной груди. Татьяна счастливо засмеялась.

– Владимир! Ты смотришь на меня еще жаднее, чем он схватил грудь! Ты не устал за прошлую ночь? Неужели хочешь ее повторить?

Он широко развернул плечи и выпятил грудь, как на генеральском параде.

– Да с чего же мне уставать?

– Ты же весь день работал, да еще в обед не ел.

Он послушно согласился:

– Не ел, это точно. Некогда, поважнее дела были. – И посмотрел на нее таким откровенно плотоядным взглядом, что она вспомнила его бесстыдные ласки, которыми он занимался вместо обеда, и зарумянилась.

– Конечно, некогда. Если так дело пойдет и дальше, от тебя останется один скелет.

Он хрипловато рассмеялся, но успокоил:

– Да я поел в городе в кафе, когда после обеда гоняли в сельхозтехнику.

Нетерпеливо посмотрел на жадно чмокающего сына.

– Ну давай, давай скорей! Теперь папочкина очередь!

Сын оторвался от груди, но только затем, чтобы с укором посмотреть на конкурента, и снова старательно зачмокал, придерживая грудь маленькими цепкими ручонками.

Родители посмотрели друг на друга и дружно засмеялись. Наконец малыш перестал сосать, сладко зевнул и закрыл глазки. Владимир быстро уложил его в кроватку и обнял Татьяну. Но не стал целовать, как она ожидала, а тихо спросил:

– Таня, ты выйдешь за меня замуж?

Она нерешительно сказала, положив руку ему на ладонь:

– Конечно, но не сейчас. Лучше летом, когда Сашка бросит грудь. Не хочу быть коровой, у которой молоко с вымени капает.

Он завладел ее рукой, провел тыльной стороной ладони по щеке, коротко вздохнул от переполнявшего его чувства любви, и попытался уговорить:

– А если тихо зарегистрироваться?

Она согласилась, воззвав к его практической сметке:

– А по-другому и не получится. Что за свадьба с таким приданым? – она кивнула на кроватку со спящим наследником. – Но вечер делать придется всё равно. Даже если звать только близких родственников и друзей, наберется человек пятьдесят. Вот ты что, никого из правления не позовешь?

Он горько вздохнул, признавая её правоту.

– Ты права, всех позову. Но хотелось бы побыстрей.

Она удивилась.

– А какая разница? Ведь всё равно мы живем вместе.

Владимир смущенно признался:

– Да со штампом в паспорте как-то спокойнее. Надежнее как-то. – И стал нежно ее целовать, всё сильнее прижимая к себе.

Регистрировались они даже не летом, а в сентябре следующего года. В конце лета Сашке дали попробовать коровьего молока, и оно так ему понравилось, что он незамедлительно бросил грудь.

Расписались в своей поселковой администрации.

Гостей на вечере в честь бракосочетания было гораздо больше сотни – пришлось приглашать гораздо больше народу, чем планировалось поначалу. Был и Юрий Георгиевич с женой и остальными членами их старой команды. Пытался уговорить ученицу уехать с ним в октябре в турне, тем более, что мсье Дюваль прислал ей личное приглашение, но она не согласилась. Что за турне в медовый месяц? Профессор был недоволен, но, добившись от нее торжественного обещания непременно участвовать в выставке следующего года, смирился.

На следующий день после свадьбы молодые уезжали на недельку в санаторий. Как сказал Владимир, «мини – медовый месяц». Саша остался с родителями Татьяны, взявшими ради этого случая отпуск.

Молодые приехали в санаторий, расположенном в чудном месте – густом сосновом бору, на берегу большой красивой реки, туда, где Татьяна скрывалась пару месяцев до родов.

Номер-люкс, который они заказали, был вполне на уровне европейских стандартов – две комнаты, евроотделка, телевизор, холодильник. В первый же вечер, когда они безмятежно гуляли по набережной, навстречу им попался высокий, хорошо одетый мужчина. Заметив Татьяну, подошел к ней и низко поклонился.

– Здравствуйте, Танечка! Если помните, мы когда-то встречались с вами у Юрия Георгиевича.

Она припомнила, и они довольно долго болтали, вспоминая знакомых. Владимир терпеливо стоял рядом, ожидая конца разговора. Наконец знакомый ушел, на прощанье поцеловав ее руку, и молодожены пошли дальше. Татьяна ожидала от мужа неприязненных замечаний, но он молчал, улыбаясь несколько рассеянной улыбкой. Заметив ее вопросительные взгляды, повинился:

– Никогда больше я не буду делать глупости. Научился на своих ошибках. Понял, что очень важно доверять любимому человеку. Хотя самое главное в жизни, конечно, любовь.

И посмотрел в глаза жене таким нежным взглядом, что она невольно ответила таким же откровенным признанием.