Книга Дикарь и леди - Виктория Дал

— Если я расскажу вам об этом, она мне не заплатит. Но я это сделала только из-за денег, клянусь… Ста фунтов… а у меня дома — четыре сестры. И даже если я несколько лет проведу в тюрьме, то эти деньги все равно будут…

— Теперь уже не будут, — возразил Эдвард. — Констебль уведет тебя в тюрьму, и твоя хозяйка не сможет тебе заплатить. Так что нет смысла упрямиться, дорогая. Скажи нам правду.

В кабинете воцарилась тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов на письменном столе барона. И Марисса вдруг с удивлением подумала, что раньше никогда не замечала этого тиканья. Наверное, в этой комнате никогда не бывало так тихо, как сейчас…

И тут Тесс наконец заговорила:

— Поначалу она заплатила мне двадцать фунтов — чтобы я перешла на службу к ней. Целых двадцать фунтов!

— Именно поэтому ты и ушла отсюда?

Девушка кивнула:

— Да, поэтому. Я отправила все деньги маме, клянусь. Мне самой столько не надо…

Горничная надолго умолкла, и Марисса, не выдержав, сказала:

— Ну, говори же.

— Ах, мисс, конечно, мне следовало догадаться, что она замыслила что-то недоброе, но я…

Девушка тяжело вздохнула.

— Кто она? — спросил Джуд.

Тесс судорожно сглотнула.

— Это была… миссис Чарлз Лемонт.

Снова воцарилась тишина. И Мариссе почудилось, что часы затикали еще громче. Тесс же вздохнула с облегчением; теперь, сказав правду, она немного расслабилась.

— Миссис Лемонт? — переспросил Эдвард, наконец-то нарушив молчание. — Но ведь это… это просто нелепо!

— К тому же она беременна, — почему-то добавил Эйдан.

Марисса бросила на него презрительный взгляд:

— И что из того, что беременна?

Эдвард в замешательстве пробормотал:

— Но ведь она… такая милая…

— И очевидно, очень ревнивая, — проворчал Джуд.

Тесс тут же закивала:

— Да-да, ужасно ревнивая. И она ненавидит мисс Йорк.

Девушка бросила на бывшую хозяйку многозначительный взгляд: было совершенно очевидно, что она знала о прежних отношениях Чарлза и Мариссы, знала, что они когда-то были влюблены друг в друга.

Марисса невольно вздохнула. Как-то раз, доверившись горничной, она рассказывала ей о своих отношениях с Чарлзом, а Тесс, проявив вероломство, предала ее.

— И все же я не понимаю… — пробормотала Марисса. — Он ведь ничего не говорил обо мне своей жене, не так ли?

Девушка пожала плечами:

— Об этом я ничего не знаю. Она ничего мне не рассказывала. Сказала только, что хочет знать про вас как можно больше. Я почти ничего ей не рассказывала, но она спросила, нет ли у вас родинок или каких-нибудь других «скрытых примет» — именно так она выразилась. Я не поняла, для чего ей это, поэтому и рассказала про родинку. А сегодня я должна была принести ей мешочек, после чего она обещала заплатить мне сто фунтов. Я ничего такого против вас не задумывала… Поверьте мне, мисс.

Марисса ненадолго задумалась. Взглянув на мужчин, спросила:

— Но если она так меня ненавидит, то где гарантия, что она оставит меня в покое?

Мужчины молча пожали плечами.

— Думаю, лучше оставить это дело до утра, — сказал наконец барон, взглянув на часы. — Уже почти полночь, а поместье Лемонтов в трех часах езды. Отправимся к ним на рассвете.

— А девушка? — поинтересовался Джуд.

— Запрем ее в комнате на ночь, — ответил Эдвард. — А утром отправим в Гулль. Ты отправишься домой, Тесс, не возражаешь?

— Нет, конечно, — прошептала девушка.

Эйдан взял ее за руку и, взглянув на брата, спросил:

— На третий этаж?

— Да, на третий этаж, — кивнул барон.

Уже у двери, обернувшись, Тесс взглянула на бывшую хозяйку. Марисса очень ей сочувствовала — ведь эта девушка была ее горничной в течение четырех лет. Однако Тесс следовало понимать, что совершает нечто… неправедное, — пусть даже она и не знала, что именно задумала жена Чарлза. Ведь никто же не заплатит сотню фунтов просто так, ни за что.

— Почему бы тебе немного не поспать, Марисса? — спросил Эдвард. — А завтра обо всем подумаем. И если миссис Лемонт обладает здравым смыслом… Возможно, все уладится.

Марисса недостаточно хорошо знала эту женщину, чтобы строить догадки. Правда, они с ней встречались десятки раз, но даже до ее брака с Чарлзом у них не было и намека на дружеские отношения. Она всегда была очень серьезной молодой леди и предпочитала общаться с замужними женщинами, Марисса же, напротив, общалась со своими ровесницами и, конечно же, с молодыми джентльменами. Но она даже представить не могла, из-за чего жена Чарлза так ее возненавидела.

Заставив себя отвлечься от этих мыслей, Марисса взглянула на Джуда, стоявшего у окна. Все в его позе свидетельствовало о том, что он хотел бы побыть в одиночестве. Но Мариссе очень хотелось поговорить с ним наедине. Но что же она ему скажет? «Я сожалею, что думала, будто ты безобразный. Ты мне очень нравился, и меня влекло к тебе, но мне почему-то казалось, что между нами не может быть интимных отношений». Звучит ужасно глупо… К тому же такие слова могли бы еще сильнее его обидеть.

Уж лучше подождать до завтра. Завтра что-то решится, и тогда она, возможно, уже будет знать, что сказать Джуду и как с ним общаться.

Покинув кабинет, Марисса отправилась к себе в спальню. Перед уходом она снова взглянула на Джуда. Он все еще стоял у окна. Интересно, о чем он думая? О ней, о Мариссе? Или же о том, как бы побыстрее покинуть этот дом, чтобы больше сюда не возвращаться?

Минута проходила за минутой, а Джуд по-прежнему стоял у окна, глядя на черное ночное небо. «Что могло означать это прикосновение Мариссы? — спрашивал он себя. — И что означает тот факт, что она потом так крепко прижалась ко мне?»

Вероятно, все это совершенно ничего не означало. И глупо было ломать над этим голову. К тому же у него сейчас множество других проблем, о которых следовало бы поразмыслить.

Увы, Джуд не мог думать ни о чем другом. Раз за разом он задавал себе все те же вопросы — о Мариссе.

Тут послышался протяжный вздох, и Джуд, обернувшись, увидел Эдварда за письменным столом. Барон сидел, обхватив голову руками, и в глазах его была тоска. Взглянув на Джуда, он пробормотал:

— Проклятие, ничего сейчас не могу придумать. — Эдвард поднялся из-за стола и, расправив плечи, добавил: — Пожалуй, я пойду. Увидимся утром.

Джуд кивнул:

— Спокойной ночи, Эдвард.

Он снова уставился в окно, но тут — уже из коридора — донесся голос Эдварда:

— Гарри, я вернусь через несколько минут, чтобы проинформировать тебя!