Книга Я – Спартак! Возмездие неизбежно - Валерий Атамашкин

– Что-то не так, Марк Лициний? – видя беспокойство олигарха, спросил Марк Варрон, заметивший беспокойство Крассовского.

– Все в порядке, – замотал головой Марк Робертович. – Чувствую себя неважно, только и всего.

Олигарх соврал. Он впервые видел тех людей, которые были облачены в доспехи легионеров. Совершенно точно эти люди не имели никакого отношения к пленным, которые попали в западню Спартака. Не желая выдавать свою обеспокоенность, Крассовский потупил взгляд и уставился на землю под своими ногами. Что же задумал Спартак? Олигарх вдруг подумал, что все эти две тысячи пленных могут быть варварами, облаченными в доспехи римских легионеров. Стало не по себе, пришлось приложить усилие, чтобы подавить в себе желание броситься к Помпею и рассказать ему о своих наблюдениях. Нет! Олигарх решил, что лучшее из возможных решений сейчас – дистанцироваться и наблюдать за происходящим со стороны. Тем более освобожденные легионеры или те, кто выдавал себя за таковых, мирно прошли мимо манипул Помпея, рассыпаясь в благодарностях своим спасителям. Марк Робертович поймал себя на мысли, что он выдает желаемое за действительное. Эти люди всего лишь пленники, а вот настоящие гладиаторы сейчас двинулись через ров, навстречу Помпею. Их олигарх видел отчетливо, и при мысли, что среди них находится Спартак, становилось не по себе.

Размышления Крассовского прервал звучный голос Помпея, который привлек внимание не только легатов, но и всех тех, кто находился рядом с полководцем.

– Убрать белый флаг, – скомандовал он, с лица полководца не сходила фирменная усмешка.

Аквилиферы поспешно опустили белые флаги, оставив в своих руках лишь штандарты легионов. Крассовский не успел понять, что происходит, как по стенам Фурий ударил первый залп помпеевской артиллерии. Гладиаторы во главе со Спартаком, которые вышли навстречу полководцу, чтобы начать переговоры, остановились в нерешительности. Неужто ход Магна стал для варваров полной неожиданностью, а Помпей сумел оставить в дураках Спартака? Переваривая эту мысль, Марк Робертович почувствовал на своем плече чью-то руку. Рядом с ним вырос Гней Помпей на своем жеребце.

– Ты всерьез думал, что я снизойду до переговоров с рабом, Красс? – фыркнул он напыщенно. – Я утоплю Фурии в крови варваров, покуда эти мерзкие твари сами не начнут выползать из города на коленях, вымаливая у меня пощады! Но клянусь Олимпом, Марк Лициний, каждый из них будет распят! Живым или…

Он не успел договорить, потому что в этот момент у стен Фурий раздался сигнал корна. Олигарх видел, как расширились от удивления глаза Помпея, смотревшего за спину Крассовского. Помпей развернул своего коня и на ходу выхватил из ножен свой меч.

– Варрон, Гальб, Пет… – Он принялся созывать своих легатов, но было поздно.

Две тысячи пленников оказались волками в овечьих шкурах! Повстанцы выкрикнули лозунги восстания и атаковали центурии эвокатов римлян сзади. Спартак оказался не так прост. Помпей не захотел верить в разумность и тактический гений варвара. Очень зря. Марк Робертович, раз обжегшись на молоке, теперь дул на воду. Он знал, чего стоил мёоезиец. Однако варвар, преследуя свои цели и желая вырваться из Фурий, попутно оказал услугу Марку Робертовичу – руками Спартака над Помпеем был повешен дамоклов меч. Крассовскому оставалось перерезать конский волос.

Не видя ничего, кроме широкой спины Помпея Великого, сражавшегося с повстанцами на своем гнедом жеребце, Марк Робертович обнажил свой клинок и в суматохе боя поскакал к прославленному римскому полководцу. Говоря словами Помпея, в его истории следовало поставить жирную точку. Никто не видел, как Марк Робертович, который никогда не славился боевыми навыками и с трудом удерживал в руках тяжелый гладиус, что было сил всадил свой клинок между лопаток Помпея, который, не ожидая удара сзади, вскрикнул и со стоном выпал из седла. Магн перекувыркнулся, встал на одно колено, но силы покидали его, рана оказалась слишком глубока. Прежде чем упасть навзничь, он посмотрел на олигарха своим величественным взглядом. С лица Помпея исчезла усмешка, прежде чем он испустил дух. По губам полководца скатилась алая струйка крови.

Крассовский брезгливо вытер кровь с гладиуса о свой плащ. По полю боя пронесся чей-то истошный вопль:

– Предатель!

Кричал тот самый седовласый центурион, с которым олигарх уже встречался в палатке Магна. Олигарх переложил меч из одной руки в другую и обернулся, но в этот миг движущийся к нему центурион пал под ударом грязного варвара. Крассовский, к голове которого прилила кровь, поскакал прочь, крича на ходу:

– Гней Помпей Магн пал в бою, и я, Марк Лициний Красс, претор, проконсул римской республики, носитель чрезвычайного империя, принимаю командование над его легионами! Отставить отступление! Держать строй…

Рядом с Крассовским выросли легаты Помпея, взмыленные, с круглыми глазами, которые все еще не понимали, что произошло и как вышло так, что Помпея больше нет.

– Прикажете трубить наступление, Марк Лициний? Собирать легионы? – взволнованно спросил Марк Петрей.

– Фурии должны пасть к вечеру! – завизжал Крассовский.

* * *

Убийственный залп римской артиллерии, сравнивающий с землей стены городского гарнизона, вдруг стих. На моих глазах легионы начали перестроение. Я не сразу понял, что происходит, и долго пытался раскусить маневр Помпея, который повел себя тактически безграмотно. Вместо того чтобы довершить обстрел фурийских стен и взять город голыми руками, Помпей вдруг решил скомандовать наступление, мобилизовав все свои силы в один кулак, и яростно повел на Фурии все до единого свои многочисленные легионы. Возможно, я счел бы сумасшедшим Помпея, но слова одного из моих центурионов, из тех, кто сражался с римлянами в обличье римского легионера и наблюдал за происходящим в стане врага собственными глазами, быстро вернули все на свои места. Центурион тяжело дышал после схватки и держался за раненый бок. Он прокричал мне:

– Спартак, Красс сошел с ума! Он убил Помпея и возглавил его легионы!

Дважды повторять не пришлось. Я нахмурился, переваривая сказанные повстанцем слова. В голове в одно мгновение закружилась тысяча и одна мысль, но усилием воли я пресек любые свои размышления. Все это было не важно сейчас.

Ошибки быть не могло. Легионы римлян взяли строй и двинулись к стенам фурийского гарнизона. Со стороны огромная, ощетинившаяся мечами многотысячная армия врага напоминала плотно затянутое грозовыми тучами небо. С минуты на минуту над нашими головами разразится гром. Медлить было нельзя! С новыми силами Красс, восставший, будто феникс из пепла, пройдет сквозь наши полуразрушенные баллистами стены, как острый нож проходит сквозь масло. Мои военачальники бросались выполнять свои поручения еще до того, как успевали дослушать последние слова приказа.

Когда могучие легионы павшего Помпея, ведомые свихнувшимся Крассом, подошли к фурийским стенам на расстояние полета стрелы, в городе одновременно вспыхнули тысячи факелов. Повстанцы принялись бросать факелы в заранее собранные стога соломы. Стены, двери, мебель, все было пропитано гремучими зажигательными смесями, горевшими не хуже бензина при соприкосновении с огнем. Не прошло и двух минут, как улицы Фурий вспыхнули будто спичечный коробок. Пламя устремилось в небеса, с крыш домов валили черные столбы дыма. Я велел жечь улицы через три, где-то через четыре, чтобы все еще сохранить возможность для повстанцев передвигаться внутри городских стен, а в случае необходимости дать бой своему врагу. Римлян же такой ход должен был поставить в тупик.