Книга Белая акула - Андрей Мартьянов

Я провел в «библиотеке» несколько часов подряд, лишь однажды сбегал вниз, к стряпухам, обобрал их на полкаравая белого хлеба, мясо в прозрачном желе и кувшин пахнущего чем-то наподобие можжевельника пива, после чего вернулся и продолжил увлеченно рыться в документах. Нетико, как мог, помогал – в основном работал переводчиком с латинского, на котором было составлено большинство рукописей. Прежде всего я хотел найти сведения о первых годах освоения Меркуриума, но безуспешно, Зигвальд хранил только летописи, воспевавшие подвиги отдельных выдающихся личностей с громкими титулами, скучную хозяйственную переписку, жития святых и опусы наподобие похождений прекрасной Моримунды.

Напасть на след, ведущий к меркурианским тайнам, не удалось даже после обнаружения огромного фолианта с названием «De habitu et vitae monstruorum», то есть «О нравах и жизни монстров» – подробнейшего бестиария с рисунками, который я уволок в свою спальню, чтобы немедленно изучить. Я забрался на постель, соорудил из пушистых звериных шкур пышное лежбище, прицепил ПМК на плечо так, чтобы страницы были в зоне досягаемости фотосенсоров Нетико и углубился в исследования.

Зачитался до заката, узнал много нового. Чего в этой книге только не было – гиппокентавры, горгоны, гарпии, инкубы, змеехвосты, минотавры, химеры, какие-то мышевидки, из ноздрей пускавшие пламя, зубатки, сколопендры, волосатые гады, двуглавцы с зазубренными хребтами, гидрофоры с рогами, как пилы, круготенетники, мантихоры, чрепокожие, бородавконогие, дипсады и так далее до бесконечности! Даже Нетико проняло – ИР неколебимо заявил, что мы имеем дело с ненаучной фантастикой, а некоторые картинки комментировать отказался, поскольку не имел привычки обсуждать горячечный бред.

Начались споры, что в книге реально, а что выдумано – летучий пузырь с зубами, которого мы видели над речкой рядом с Крепостью, был описан и нарисован довольно точно, назывался он «Horridulus irae», что дословно означало «Гневная гадина», однако «нрав» существа не уточнялся, краткая подпись гласила, что означенный Horridulus зверь редкий, прожорливый, и все встретившиеся с ним неизменно погибали. Я сам и автор рукописи наверняка были счастливыми исключениями из общего правила…

– Отнеси книгу на место и забудь, – посоветовал ИР. – Если на двадцать пять выдуманных тварей, описанных в бестиарии, приходится одна настоящая, будем считать, что нам несказанно повезло. Переверни страницу. Нет, не вперед, а назад. Что ты на это скажешь?

– Плод нездорового рассудка, – уверенно констатировал я.

Рисунок на полный разворот изображал огромную кучу преющих отбросов, художник приложил все свое умение, изображая испарения в виде облачков и изогнутых линий. Гнилое дерево, грязь, заросли лишайников и пушистая плесень. Увидев столь невероятное количество отвратительных с виду грибов, любая ведьма упала бы в обморок от восторга. Сюда же добавляем многолетние слои птичьего гуано, несколько разложившихся трупов самых разных животных, включая каких-то непонятных существ, смахивавших на ежиков-переростков. Кое-где белеют голые кости и черепа людей. В центре пахучего непотребства – три крупных глаза.

– Надеюсь, ты не собираешься верить составителю столь забавного справочника? – динамик ПМК довольно точно отобразил презрительную интонацию. – По его мнению, эта штука – живое существо, наподобие покровителя мусора. Своеобразный бог помойки. Он разумен и исполняет желания. Неплохо, правда?

– Очень неплохо, – я решительно захлопнул книгу. – Теперь представь, что завтра мы наткнемся на такую образину в соседнем леске.

Полог, заграждавший проход во внутреннюю галерею башни, отодвинулся – дверей в Берлоге нет, за исключением ведущих на двор. Появилась физиономия простеца, прислуживающего в доме, его имя я до сих пор не запомнил, слишком сложное, язык сломаешь. Нетико говорит, будто очень много здешних имен восходят к древнегерманским корням эпохи язычества, что довольно необычно – подданные Зигвальда христиане или считают себя таковыми. Часовенка во дворе крепости стоит, но священник или монах в Баршанце отсутствуют.

– Хозяин к вечерней трапезе приглашает, – озабоченно сказал простец. – Требует, чтобы непременно пришли, ваша светлость. Гроза собирается, нехорошо будет…

Я попытался осознать, как согласуются слова «приглашает» и «требует», а также при чем тут надвигающаяся гроза и почему это «нехорошо». Опять ничего не понятно!

– Передай, сейчас буду. – Простец немедленно сгинул. – Нетико, останешься здесь или взять ПМК с собой?

– Что за идиотские вопросы? Куда ты, туда и я! Не вздумай меня бросать! Да, одна просьба: поговори с Зигвальдом об андроидах – одного мы видели, значит, должны быть и другие.

– Тебе зачем? – удивился я.

– Есть одна мысль. Озвучу чуть позже, для начала нужно точно узнать, откуда берутся андроиды, или хотя бы, где можно достать или купить действующий экземпляр. Ты ведь, предположительно, герцог фон Визмар, в такой мелочи вассал тебе вряд ли откажет!

– Нетико, я убежден – Зигвальд меня раскусил. Он знает, что я не Визмар, подал два очень прозрачных намека, сам помнишь…

– Помню. Но ты нужен нашему добродушному Жучку именно в таком качестве, иначе он выгнал бы тебя, как чужака, еще третьего дня. Тут интрига, которой мы не понимаем.

– Зигвальд и интрига? Подумай, о чем говоришь! Этот парень не способен на интриги, слишком прост.

– Запомни: земные варвары, похожие на наших неожиданных друзей, были точно такими же. Ваши предки были чрезвычайно хитры, ловки и агрессивны, иначе они не выжили бы во враждебном окружении. Римскую империю варвары сокрушили благодаря лучшей приспособленности к изменчивым обстоятельствам. А Зигвальд – хитрый, пускай и кажется недалеким. Одно другому не мешает. Постарайся быть осторожен. Хватит рассиживаться, ты опаздываешь, а здесь это считается верхом неприличия! Бегом!

* * *

Подобием парадно-церемониального зала в Берлоге являлась трапезная, занимавшая большую часть второго этажа башни. «Парадный», это я, конечно, сильно преувеличил – из украшений только круглые щиты на стенах, резьба на потолочных балках да родовые вымпела Герлицов – три золотых стрелы наконечниками вверх в черном поле. У южной стены возвышение с простым деревянным креслом на небольшом возвышении – знак владычества, своего рода трон. Длинный стол, тоже украшенный резным орнаментом: растения, листья, сцепившиеся в схватке звери, в невыносимой свирепости терзающие друг друга. Непременные лавки. Все очень просто, однако незамысловатость обстановки придает лишнее очарование.

Питаются в Берлоге без роскоши. Битая птица, мясо домашних животных, иногда дичь. Много овощей, включая вывезенные с Земли культуры наподобие капусты или свеклы. Привычных мне специй почти нет, приправляют травами. Соль экономят, ее мало и стоит она дорого – приходится возить с морского побережья или от солеварен где-то на северо-востоке. Но ничего, вкусно. Из сладкого только мед с пшеничными лепешками.

Этим вечером Зигвальд был один, родственники почему-то отсутствовали. Тем лучше, угрюмый Теодегизил производил на меня угнетающее впечатление человека, способного убить и не заметить, как это получилось. Обычно приветливый Жучок почему-то хмурился.