Книга Пусть все твои тревоги унесут единороги - Мелоди Миллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я заметила, ты никогда не купаешься.
Он с гримасой кивает.
– Я ненавижу воду! Это укоренилось во мне.
Она сочувственно улыбается ему.
– И у тебя нет никаких воспоминаний о своей матери?
– Ни одного. Это самое ужасное. Я знаю, что она спасла меня. Но это все. Мне было четыре года.
Она сжимает его руку в своей. Она ободряет его взглядом.
– Совсем малыш…
– Она тоже была очень молода. Она много гуляла, ей нравились вечеринки. Я был незапланированным ребенком. Меня вырастила Иоланда.
– А где была Иоланда, когда вы вернулись с пляжа? Если вы вернулись с пляжа?
Артуро кивает. Затем погружается в свои воспоминания или, по крайней мере, в то, что ему могли сообщить о них.
– Да. Когда мы вернулись в дом, моя мать была очень слаба. Иоланда помогла ей лечь и спустилась на кухню. Затем появился мой отец, в ярости. Он отправил ее за покупками на рынок.
– Это Иоланда тебе рассказала? – спрашивает Манон, чтобы убедиться в правдивости рассказа.
– Да. Когда она вернулась, Жоржа там уже не было, моя мать спала в своей комнате, а я – в своей. В 17 часов Иоланда покинула свою работу. Это была пятница. Она вернулась только в понедельник утром. Моя мать умерла во время игры в теннис в субботу днем.
– Это то, что сказал тебе твой отец?
– Да.
Манон хмурится. Она пытается читать его мысли.
– И ты в это веришь?
– Я не знаю. У меня это вечное сомнение. Жорж может быть жестоким. Но я уверен, что он не убил бы ее намеренно. Он был без ума от моей матери. Затем он полностью разрушил себя. Я вырос с отсутствующим отцом. И злым.
– На тебя?
– На меня, на себя, на всех. Он злится на меня, я это знаю. За то, что я взял круг, за то, что стал тем, кем являюсь сегодня.
Манон берет его за руку и смотрит на него с состраданием. Она понимает его внутреннюю драму. В конце концов, она чувствует себя так близко к нему.
– А как же Тина?
– Тина всегда была рядом со мной. Она может быть суровой. Но она неустанно заботилась о нас. И об агентстве тоже. Это стало ее детищем, почти больше, чем для Жоржа.
– Ты думаешь, она стала бы покрывать твоего отца?
Артуро опускает глаза, задумывается. Для него все так запутанно. Он погружается в свои воспоминания. Это все еще больно. Мужчина вздыхает, поднимает голову и ловит взгляд Манон.
– Я помню ее похороны… В церкви было так много людей. В тот день Жорж организовал самое замечательное мероприятие агентства. Тина держала меня за руку. Отец не смотрел на меня. Потом он уехал, я думаю, за границу. Иоланда и Тина поселились дома.
Он делает паузу, отрывает небольшой кусок кожицы вокруг ногтя и продолжает. Его голос становится хриплым.
– Я не уверен, что хочу знать больше. Во всяком случае, не сейчас.
Манон не может больше ничего разглядеть на его измученном лице. Она сжимает его в объятиях.
– Бедный Артуро… Ты вырос со всем этим. Это не просто.
– Ничего никогда не бывает простым. Я хочу, чтобы мне удалось выбраться из этого.
– И ты справляешься с этим?
Артуро закрывает глаза. Когда он снова открывает их, Манон может поклясться, что он плакал. Он опускает руку в карман, закуривает сигарету и подходит ближе к открытому окну, чтобы не беспокоить ее.
– Иногда, но не всегда. Я прочитал высказывание Нельсона Манделы «Мужество – это не отсутствие страха, а способность победить его». Я часто боялся жизни, боялся взять на себя обязательства, боялся потерять близких.
– А как насчет сегодняшнего дня?
Эмоции мешают ему говорить громче. Он шепчет.
– Я стараюсь меньше бояться.
– У тебя это хорошо получается, – заключает она, смеясь. – Давай отложим дела и пойдем выпьем с остальными!
Он поднимает ее на руки и заставляет взлететь в воздух, тоже смеясь.
– И к черту томатный сок!
– О, да!
Ибица, вилла Stella,
19 апреля, 23 часа 30 минут
На вилле Stella вечеринка в самом разгаре. Вокруг бассейна и тротуарной дорожки горят свечи. Шезлонги заняты веселыми людьми. Все выпивают.
Для Манон не может быть и речи о том, чтобы ложиться спать в 23 часа. Она в полном порядке, с коктейлем кайпиринья в руке! Это ее третий бокал, но ей все равно. Она громко смеется и шутит с гостями.
По праздничному случаю Манон отказалась от бежевого и черного. Жанна одела ее с ног до головы: длинное золотистое платье с разрезом, тиара принцессы цвета фуксии, серьги-гвоздики со стразами и босоножки с ремешками, которые доходят до середины икры. Ее волосы густыми локонами спадают на плечи, на грудь, почти оголенную глубоким вырезом платья.
– Вау! Ты слишком красива! – повторяет Жанна. – Словно Чудо-женщина. Не верю своим глазам.
Готовясь, они рассказывают о своих планах:
– Когда я вернусь, я сразу же поеду к своей матери и Тео. Я хочу помириться с ними. Благодаря вам я многому научилась за последнее время, в основном благодаря тебе, моя фея Жанна.
– Чему, к примеру?
Манон моргает ресницами, накрашенными бирюзовой тушью, и на мгновение задумывается.
– Я узнала, что момент имеет ценность, что предметы ничего не стоят по сравнению с человеческим общением, что двигаться вперед, не разобравшись с прошлым, невозможно.
– Отлично!
Манон хватает низ своего длинного платья принцессы, закручивает его вокруг себя и продолжает:
– А также о том, что нужно снова и снова верить в свои мечты, что нет ничего более сказочного, чем единорог, и что, хотя единороги не существуют, ничто не мешает претворить фантазию в жизнь.
– Это то, чем занималась твоя мать, верно?
– Да, несмотря на тяжелую работу и вспыльчивого мужа, она старалась смеяться, мечтать, улыбаться и уводить нас в параллельный мир. Я все сломала.
Жанна хватает свою волшебную палочку. На эту последнюю вечеринку она действительно надела костюм феи Динь-Динь.
– У тебя еще есть время наверстать упущенное.
– Я попытаюсь. А как насчет тебя?
Жанна показывает путеводители, сложенные стопкой на ее столе.
– Я сейчас сверяюсь с маршрутом, уезжаю…
– Одна?
– На данный момент – да. Но ты можешь присоединиться ко мне… Ну, если только ты не решишь продолжить с Маттео.
Манон отвечает не сразу. Она прищуривает глаза и потирает нос.
– Маттео – бабочка, он любит порхать. Захочет ли он продолжать? Я не знаю. Но он тоже хочет поехать к моей матери.
– Почему бы и нет?
