Книга Научные битвы за душу. Новейшие знания о мозге и вера в Бога - Марио Борегар

А как же свобода воли?

Материалистская нейробиология не в состоянии признать свободу воли по причине, которая коренится в физике. Согласно классической физике в определенный момент времени может существовать только одно состояние. Возьмем, к примеру, женщину, которая иногда по дороге домой с работы покупает газету. В соответствии с классической физикой она должна переходить из одного состояния в другое, подчиняющееся непреложным законам. Так что если она в конкретный день покупает газету, то потому, что она должна. Любое представление о том, что эта женщина «решила» купить газету, – иллюзия пользователя, разве что в этом случае пользователь как таковой отсутствует. Дилемма существования свободы воли – наиболее важная из дилемм, имеющих отношение к сознанию[375].

«Мы происходим от роботов и состоим из роботов, и вся интенциональность, которой мы обладаем, проистекает из более фундаментальной интенциональности этих миллиардов примитивных интенциональных систем»[376].

Дэниел Деннет, «Виды психики»

«Сверхъестественная контркаузальная свобода в действительности не является необходимой для того, что нам близко и дорого, будь то личность, нравственность, достоинство, креативность, индивидуальность или четкое понимание способности выбора»[377].

Том Кларк, директор Центра натурализма

«Либо мы избавимся от всякой морали как антинаучного суеверия, либо найдем способ примирить каузальность (генетическую и не только) с ответственностью и свободой воли»[378].

Стивен Пинкер, «Как работает разум»

Если свободы воли нет, как быть с этикой? Можно ли рассчитывать, что люди будут вести себя иначе, чем они должны? Материалисты порой телепортируют этическую дилемму в туманную сферу ненаучных концепций, опровергнуть которые невозможно. Так, когнитивист Стивен Пинкер пишет:

Подобно многим философам, я убежден, что наука и этика – две самодостаточные системы, разворачивающиеся в мире среди одних и тех же сущностей, точно так же, как покер и бридж – разные игры, в которые играют одной и той же колодой из пятидесяти двух карт. Игра «наука» расценивает людей как материальные объекты, ее правила – физические процессы, вызывающие поступки посредством естественного отбора и нейрофизиологии. Игра «этика» расценивает людей как равнозначные, обладающие сознанием, мыслящие и наделенные свободой воли силы, а правила этой игры – расчет, который присваивает поступкам нравственную ценность в зависимости от качеств самого поступка или его последствий[379].

Проблема подхода, которого придерживается Пинкер, заключается в том, что хотя он и знает о необходимости этики во всех областях человеческой деятельности, в том числе и в науке, он не в состоянии подогнать ее под объяснение человеческой природы, объединяющее науку и этику. Вопрос не в том, можно ли разработать такую игру «этика», правила которой будут расценивать людей как «равнозначные, обладающие сознанием, мыслящие и наделенные свободой воли силы», а в том, имеет ли это объяснение под собой реальную основу.

Эту проблему свободы воли едва ли можно назвать излишней перепалкой между специалистами в области философии науки. Как отмечает философ Джордж Грант, политическая и социальная теория в западном мире XX века заметно склонилась в сторону свободы: «С точки зрения современной политической теории, сущность человека – это его свобода»[380]. Независимо от того, принимается или нет это объяснение общества, подразумеваемое отсутствие свободы воли значительно меняет характер любой отстаиваемой свободы.

С точки зрения материалиста, свобода просто означает, что детерминистские силы, управляющие нейронными сетями изнутри (гены, нейронные связи, нейротрансмиттеры), не противостоят детерминистским силам, управляющим ими снаружи (социальная изоляция, религиозное осуждение, законы). Ни одна из этих сил не подчиняется здравому рассудку, поскольку здравый рассудок не обладает самостоятельной значимостью; это всего лишь одна из организующих иллюзий, которыми одни нейронные сети воздействуют на другие.

В непреднамеренно ироничном открытом письме к «атеистическому сообществу» Том Кларк, директор Центра натурализма в Массачусетсе, извещает, что отрицание свободы воли на самом деле не является этической проблемой, поскольку оно «усиливает нашу способность самоконтроля, способствует научной, эффективной и прогрессивной политике в таких сферах, как уголовное правосудие, социальное неравенство, охрана психического здоровья, окружающая среда»[381]. Самоконтроль? Кларк, по-видимому, не сознает, что согласно материалистским представлениям о человеке, нет никакого «я», которое контролирует, и нет «я», которое нуждается в контроле. В итоге предложенную им «научную, эффективную и прогрессивную политику» не одно «я» предлагает другим «я»: этой политикой один объект воздействует на другие объекты.

Один из примеров этой проблемы непреднамеренно предложил британский эволюционный биолог Ричард Докинз. Приводя доводы против принципа возмездия в системе правосудия, он пишет:

Как ученые мы убеждены, что человеческий мозг хотя и не работает так же, как сделанные человеком компьютеры, но безусловно подчиняется законам физики. Когда компьютер выходит из строя, мы не наказываем его. Мы выявляем проблему и устраняем ее, обычно путем замены поврежденного компонента, будь он аппаратным или программным[382].