Книга Научные битвы за душу. Новейшие знания о мозге и вера в Бога - Марио Борегар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зачастую в качестве отговорки выдвигается мнение, согласно которому дарвиновская эволюция не подготовила наш мозг к постижению сознания; другое мнение гласит, что разум, сознание и «я» – всего лишь иллюзии.
«В конце концов наш высокоразвитый мозг эволюционировал не ввиду необходимости открывать научные истины, а лишь для того, чтобы сделать нас достаточно разумными, чтобы выживать и оставлять потомство»[363].
«Каким образом студенистая масса весом три фунта, которую мы называем мозгом, порождает нашу личность?» – спрашивает Грег Петерсон в «Христианском столетии»[364]. И вправду, как? Обратимся к цифрам. Среднестатистический нейрон, образованный примерно 100 тысячами молекул, почти на 80 % состоит из воды. Мозг – вместилище приблизительно 100 миллиардов таких клеток, следовательно, около 1015 молекул. Каждый нейрон поддерживает примерно 10 тысяч связей с другими клетками мозга.
В каждом нейроне молекулы заменяются примерно 10 тысяч раз на всем протяжении жизни. Тем не менее люди обладают непрерывным ощущением своего «я», устойчивым во времени.
Исследователь сознания Дин Радин отмечает: «Вся материя, которая ранее передавала этот паттерн, исчезла, а сам паттерн по-прежнему существует. Что удерживает этот паттерн, если не материя? На этот вопрос нелегко ответить, пользуясь допущениями механистической, чисто материалистской науки»[365].
«Чем является или где находится единый элемент сознания, который возникает и исчезает, меняется со временем, но остается одной и той же сущностью, а также обладает высшей нравственной ценностью?»[366]
Существуют два широко признанных материалистских подхода. Один – отрицание того, что «я» или сознание оказывает какое бы то ни было влияние на явления в мозге; это просто эпифеномен. То есть в отсутствие материального механизма, с помощью которого разум мог бы управлять мозгом, «я» существует как – возможно, случайная – голограмма мозговых явлений. Эти взгляды не новы, их отстаивал в XIX веке коллега Чарльза Дарвина Томас Гексли (1825–1895). Известно его высказывание о том, что сознание «совершенно не в состоянии менять работу [мозга] – точно так же, как свисток, сопровождающий работу паровой машины, не оказывает никакого влияния на ее механику»[367].
«Вы с вашими радостями и горестями, воспоминаниями и стремлениями, ощущением своей личности и свободы воли – на самом деле не что иное как поведение обширной совокупности нервных клеток и молекул, из которых они состоят. Алиса Льюиса Кэрролла могла бы воскликнуть: “Да вы просто нейроны!”»[368]
«Если все это выглядит унизительно для человеческого достоинства, значит, вы еще ничего не видели»[369].
«Человек больше не нуждается в “духе”: ему достаточно быть «нейронным человеком»[370].
Другой подход – отрицание того, что сознание, или «я», вообще существуют. Как высказывается Лемоник,
несмотря на то что все наши инстинкты говорят об обратном, есть то, чем сознание не является: некой сущностью в глубине мозга, соответствующей нашему «я», неким зернышком сознания, которое правит бал, в точности как «человек за занавесом» создавал иллюзию могущественного чародея в «Волшебнике страны Оз». После поисков, продолжавшихся больше века, ученые уже пришли к выводу, что в физическом мозге просто нет места для такого «я» и что оно не существует[371].
Согласно этим взглядам, о которых всерьез спорили сторонники элиминационного материализма, доисторическими культурами детям привита «фолк-психология», влияющая на них так, что они воспринимают сознание, или «я», которого не существует[372].
Это объяснение может показаться вычурным, однако важно понять, что лежит в его основе: материализм не в состоянии объяснить разум, сознание и «я». Поскольку сторонник обещающего материализма «знает», что материализм наверняка верен, то разума, сознания или «я» попросту не может существовать. Материалист отрицает человеческое сознание с большей степенью уверенности, нежели американский фундаменталист отрицает эволюцию, поскольку материалист всерьез верит, что нынешняя наука – под которой он подразумевает прикладной материализм, – в действительности на его стороне.
И конечно, третий подход, – рассуждения в обход проблемы. По вопросу о «я» Рамачандран заявляет:
Наш мозг – по сути своей моделирующая машина. Нам необходимо построение полезных виртуальных симуляций мира, в соответствии с которыми мы можем действовать. В рамках такой симуляции нам требуется также построение моделей мышления других людей, поскольку мы, приматы, – сугубо общественные животные. Нам нужно это, чтобы предсказывать чужое поведение. Ведь в конечном итоге мы – макиавеллиевские приматы[373].
Разумеется, в предположении Рамачандрана главное затруднение представляет то, что на самом деле этот процесс происходит обратным образом. Мы уверены, что у нас есть «я», следовательно, мы делаем вывод, что и у других людей оно есть. Без собственного «я» мы были бы неспособны на такое умозаключение о других. В том же ключе эволюционный психолог Дэвид Ливингстон Смит утверждает, что самообман возник из потребности обманывать других, поскольку самый убедительный способ добиться этого – обмануть самого себя[374]. Таким образом, «самообманщики» якобы выбирались в силу эволюционной психологии для дарвиновского выживания. Как мы уже видели ранее, гипотезы подобного типа демонстрируют главным образом то, насколько трудно объяснить «я» в соответствии с принципами материализма.
