Книга Революция 1917 года и борьба элит вокруг вопроса о сепаратном мире с Германией (1914–1918 гг.) - Федор Селезнев

Но говорить об этом во всеуслышанье не стоит. Поэтому ни один из текстов, написанных в финском санатории, не увидит свет при жизни большевистского вождя. В конце декабря 1917 г. он по-прежнему ведет двойную игру, а советское руководство демонстрирует свою готовность к сотрудничеству с Антантой против Германии (хотя само возобновляет переговоры с немцами в Брест-Литовске).

И все же слегка свои карты Ленин приоткрыл. Он сделал это 29 декабря 1917 г., сразу после возвращения в Петроград, в беседе с французом Садулем (Дюма Ильич так и не принял). Вождь большевиков признал, что Россия может уступить грубой немецкой силе и подписать мир, «каким бы страшным он ни был». Конечно, этот мир будет всего лишь перемирием. Россия использует его, чтобы создать революционную армию, которая поможет «пролетариату Центральной и Западной Европы» (т. е. австрийскому и германскому) «избавиться от старого режима»[589].

Однако для Парижа эти успокоительные заверения мало чего стоили. Французов, несших главную тяжесть сухопутной войны, никакое длительное перемирие на Восточном фронте, а тем более мир, заключенный Россией и Германией не устраивали.

Хуже всего было то, что Центральная Рада, на которую в Париже как на антигерманскую силу возлагали большие надежды, откликнулась на приглашение немцев и тоже отправила свою делегацию в Брест. И, в довершение всех неудач французской дипломатии, государственный секретарь США Лансинг отклонил ноту Франции о союзнической интервенции в Сибири.

Теперь французы могли связывать возрождение Восточного фронта только с Доном и Румынией, а также с остававшимися на Румынском фронте русскими войсками генерала Щербачева.

Щербачев ещё в ноябре под давлением французов принял предложение Центральной Рады сформировать из войск Румынского и Юго-Западного фронтов особую Украинскую армию для борьбы с немцами. После начала украино-германских переговоров от этой затеи приходилось отказываться.

Но создание в Румынии армии под русским флагом и во главе с царским генералом неминуемо должно было натолкнуться на сопротивление Советской России. 22 декабря 1917 г. советский главковерх Крыленко приказал русским войскам с оружием отходить из Румынии в Бесарабию. Там они должны были стать бы опорой контролировавшегося большевиками и левыми эсерами Румчерода – Центрального исполнительного комитета съезда советов Румынского фронта, Черноморского флота и Одессы. Но это могло сорвать план румын по захвату Бесарабии. Поэтому румынские власти стали препятствовать передислокации русских войск, находившихся под большевистским влиянием.

31 декабря 1917 г. Ленин узнал о том, что 194-й Троицко-Сергиев-ский полк был окружён румынами, разоружён и отведён в тыл. В ответ по распоряжению Ленина был арестован весь состав румынского посольства и румынской военной миссии, включая посла Диаманди, а Совет народных комиссаров предъявил румынскому правительству ультиматум с требованием немедленного освобождения арестованных русских солдат и гарантий, что подобное впредь не повторится.

Эти действия Ленина являлись грубейшим нарушением международного права и вполне могли бы стать поводом для очень жестких действий Антанты. Но западные державы ограничились коллективным визитом своих дипломатов к Ленину 1 января 1918 г. с требованием освободить румынского посла. Примечательно, что председатель Совета народных комиссаров предписал выпустить румын только 2 января. После того как накануне вечером его автомобиль был обстрелян неизвестными.

Это было первое покушение на жизнь Ленина. По намеку видного деятеля партии эсеров Б.Ф. Соколова оно стало делом рук группы Федота Онипко, эсеровского депутата Учредительного собрания от Ставропольской губернии. Как активный участник революции Онипко в 1906 г. был сослан в Сибирь, откуда бежал во Францию. Там он учился в Сорбонне, ас 1914 г. служил добровольцем во французской армии. В конце 1917 г. Онипко входил в состав Военной комиссии ЦК партии социалистов-революционеров. Его план убийства Ленина был утвержден Военной комиссией, но категорически отвергнут ЦК. После того как о покушении стало известно, Центральный комитет эсеров официально отмежевался от этого акта[590]. Возможно, эсеровское руководство действительно не имело отношения к покушению и ставропольский депутат, стреляя в Ленина, действовал по указке французских спецслужб. Другой вопрос, что было целью данного акта: убийство Ленина или просто предупреждение? В любом случае председатель Совета народных комиссаров адекватно оценил ситуацию. Сразу после покушения он принял французского представителя Садуля и пообещал освободить Диаманди[591]. А потом нанес удар по правым эсерам.

Большевики арестовали деятельных эсеровских депутатов Учредительного собрания П.А. Сорокина и А.А. Аргунова. Арест народных избранников никакой реакции западных дипломатов не вызвал. Тем не менее, среди депутатов Учредительного собрания теплилась надежда на то, что представители стран-союзниц как-то защитят их от большевистского произвола. 3 января 1918 г. депутаты эсеры и меньшевики пригласили на свое совместное заседание капитана Садуля. Но слов поддержки они от него не услышали. Наоборот, француз заклеймил их «позорную и неискреннюю позицию» и завязал бурную дискуссию с руководителем эсеровской фракции Рудневым. Гнев Садуля вызвало признание Руднева о том, что «его партия ни за что не будет помогать большевикам в возобновлении войны»[592].

По сути, этим заявлением Руднев подписал приговор Учредительному собранию. Франция (похоже, последней из стран-союзниц) дала тайное согласие на разгон Учредительного собрания. И большевики (при поддержке левых эсеров) тут же приступили к подготовке этого мероприятия.

3 января 1918 г. Ленин написал проект постановления ВЦИК о том, что всякая попытка присвоить себе функции государственной власти в Российской Советской республике признается контрреволюционной, и будет подавляться всеми средствами[593]. Таврический дворец взял под охрану полк латышских стрелков[594].

Поздно вечером того же дня Ленин передал по прямому проводу в Брест-Литовск Троцкому предложение вернуться в Петроград[595]. Вероятно, прекращение переговоров в Бресте было частью платы за согласие Антанты на разгон Учредительного собрания. Кроме того, западным союзникам требовалось любой ценой сорвать заключения мира между Центральной Радой и немцами. Реализация названной цели достигалась только путем свержения украинского правительства. И сделать это могли лишь большевики. Поэтому ценность сотрудничества с ними для Запада многократно возрастала. Настолько, что на судьбу Учредительного собрания можно было просто закрыть глаза. Тем более что его депутаты 4 января решили, во что бы то ни стало провести постановление о мире, приняв соответствующее обращение ко всем воюющим державам. Кроме того, они планировали объявить о продолжении Россией переговоров с Германией[596]. Причем это пункт был поставлен первым в повестке дня.