Книга Шифр Джефферсона - Стив Берри

Уайетт полез в карман и нащупал световую гранату. Осторожно высвободил воспламенитель и, пока гид объяснял произведения искусства на стенах и восхищение Джефферсона Джоном Локком, Исааком Ньютоном и Фрэнсисом Бэконом, нагнулся и покатил гранату по деревянному полу.

Один. Два. Три.

Он закрыл глаза, когда вспышка света и дым заполнили комнату.

Уайетт уже подготовил второй сюрприз, поэтому выдернул воспламенитель, бросил гранату на пол, потянулся к дверной ручке и открыл дверь обратно в спальню, когда очередной хлопок сжатого воздуха раздался в гостиной.

* * *

Малоун ехал с управляющим усадьбой по двухполосной дороге, ведущей на вершину холма. Машины двигались только в одном направлении, огибали дом, потом спускались мимо могилы Джефферсона к гостевому центру.

– Нам посчастливилось вернуть это колесо, – сказал управляющий. – Почти все имущество Джефферсона было распродано после его смерти, чтобы расплатиться с кредиторами. Роберт Паттерсон, сын давнего друга Джефферсона, купил тогда колесо, принадлежавшее усадьбе. Отец Роберта помог Джефферсону его изготовить, так что это было сентиментальное приобретение. Старший Паттерсон и Джефферсон увлекались шифрами.

Малоун связал это с тем, что слышал от Дэниелса. Роберт Паттерсон находился на государственной службе и открыл Эндрю Джексону шифр своего отца. Очевидно, предложил и колесо для расшифровки. Поскольку оно существовало в единственном экземпляре и принадлежало самому Паттерсону, Старый Гикори, видимо, спал спокойно, зная, что Содружество никогда не найдет ключ к шифру.

– Джефферсон перестал пользоваться колесом в тысяча восемьсот втором году, – продолжал управляющий. – Его нашел в тысяча восемьсот девяностом году один французский чиновник и какое-то время им пользовался. Потом во время Первой мировой войны американцы вернули колесо и использовали его для кодирования до начала Второй мировой войны.

Они сделали поворот и подъехали к маленькой мощеной стоянке, где не было машин. Один из маршрутных автобусов отъезжал, высадив группу туристов. Главный вход в дом находился примерно в ста футах.

– Хорошо быть руководителем, – сказал управляющий. – Это приближает тебя к власти.

– Не каждый день с вами созваниваются глава аппарата Белого дома и начальник секретной службы.

Управляющий заглушил двигатель.

Малоун вышел в яркий утренний свет, августовский воздух был сухим, теплым. Посмотрел на особняк, на его характерный купол, первый, как он знал, воздвигнутый над американским домом.

В окнах дома сверкнула яркая вспышка.

Изнутри раздались пронзительные крики.

Еще вспышка.

Кто-то распахнул парадную дверь.

– Внутри бомба! Бегите!

Глава 45

Кассиопея и Эдвин Дэвис стояли одни в дальнем конце автостоянки, за которой выходили из машин приехавшие туристы.

– Я хочу узнать о тебе и первой леди, – сказала Кассиопея.

Лицо Дэвиса огорченно затуманилось.

– Понимаешь теперь, почему заниматься этим нужно было именно тебе?

Она уже поняла.

– Когда секретная служба сообщила, кого они задержали, я убедил президента задействовать вас обоих. Это было нетрудно. Он очень доверяет тебе и Коттону. Не забыл, что вы сделали для него в прошлый раз. Я догадывался, что Полин тут же окажется подозреваемой, очень мало кто из нас заранее знал об этом вылете, поэтому ее допрос требовалось контролировать.

– Ты с самого начала знал, что утечка пошла от нее?

– Вероятность того, что она сказала кому-то, существовала.

– Когда у тебя началась связь с первой леди?

Между ними возникла неловкость. Кассиопея понимала, что это грубо. Но он привлек ее, и она должна была выполнить свою задачу.

– Я пришел в Белый дом три года назад заместителем советника по национальной безопасности. Познакомился с Полин… с первой леди… тогда.

– Не беспокойся о корректности, – сказала Кассиопея. – Кроме нас, здесь никого нет. Расскажи, что произошло.

– Я беспокоюсь. – Лицо его гневно вспыхнуло. – Я злюсь на себя. Никогда так не делал. Мне шестьдесят лет, и я ни разу не оказывался в подобном неловком положении. Не знаю, что со мной случилось.

– Это не редкость. Ты был женат?

Дэвис покачал головой.

– У меня за всю жизнь было очень мало связей. На первом месте всегда стояла работа. Люди в трудную минуту обращались ко мне. Я был надежным другом. Теперь…

Кассиопея мягко взяла его за руку.

– Расскажи, как это произошло.

Его несговорчивость как будто уменьшилась.

– Она очень несчастна, уже долгое время. Очень жаль, потому что она хорошая женщина. Гибель дочери глубоко потрясла ее. С этим потрясением она так и не справилась.

Дэнни Дэниелс тоже, подумала Кассиопея.

– Теперь она редко ездит с президентом. Разные планы, это в порядке вещей. Поэтому когда он бывал в отъезде, мы с ней навещали друг друга. Имей в виду, ничего предосудительного не было. Совершенно ничего. Я просто составлял ей компанию за обедом или ужином, и мы разговаривали. Она любит читать, главным образом любовные романы. Это мало кому известно. Чем меньше об этом знают, тем лучше. Книги ей тайком поставляет Шерли. – Он улыбнулся. – Они радуют ее, причем не сексом. Ее привлекают счастливые концы. Развязка в этих романах благоприятная, ей это нравится.

Говоря начистоту, Дэвис испытывал облегчение, словно давно уже жил с обнаженными нервами.

– Говорили мы о книгах, о мире, о Белом доме. Со мной незачем было притворяться. Я был самым близким к президенту человеком. Секретов от меня не существовало. В конце концов мы стали обсуждать случившееся с Мэри, мужа Полин, ее брак.

– Она дала мне ясно понять, что во всем винит президента.

– Это неправда, – поспешно сказал он. – Не в том смысле, как ты думаешь. Может быть, вначале она винила его. Но, думаю, пришла к мысли, что это глупо. К сожалению, часть ее души погибла в ту ночь вместе с Мэри. Часть, которую не вернуть, и ей потребовались десятилетия, чтобы осознать эту утрату.

– Ты помог ей в этом осознании?

Дэвис как будто уловил в ее словах нотку осуждения.

– Я старался не делать этого. Но когда был назначен главой аппарата, мы стали проводить вместе больше времени. Говорить на более глубокие темы. Полин доверяла мне. – Он замялся. – Я хороший слушатель.

– Но ты не только слушал, – сказала Кассиопея. – Ты что-то подчеркивал. Рассказывал. Получал от нее что-то полезное для себя.

Дэвис кивнул.

– Наши разговоры касались нас обоих. И она это понимала.