Книга Шифр Джефферсона - Стив Берри

Он увидел, что остальные трое выглядят не особенно согласными.

– Когда ты собирался сказать нам? – опять спросил Когберн. – У Эдварда была причина для недовольства. Мы все недовольны, Квентин.

– Говорить об этом не имело смысла, пока я не уверился, что это можно использовать. Теперь я уверен.

Суркоф подошел к бару и налил в стакан бурбон. Хейлу тоже хотелось выпить, но он решил, что лучше сохранять голову ясной.

– Мы можем тихо нажать и прекратить эти уголовные преследования, – сказал он. – Как я говорил вам всем месяц назад, убивать президента нет нужды. Это сделают за вас дикторы телевидения и блогеры Интернета. Нынешний президент не выказал нам учтивости. Если он не хочет пойти нам навстречу, мы ничем ему не обязаны.

– Что за женщину ты держишь в тюрьме? – спросил Когберн.

Хейл ждал, когда они наконец спросят.

– Главу разведслужбы Министерства юстиции, именуемой «Магеллан», Стефани Нелл.

– Зачем она нам?

Сказать правду Хейл не мог.

– Она становилась проблемой для нас. Вела расследование.

– Не поздновато ли она за это взялась? – спросил Болтон. – Сколько уже было этих расследований.

– Я видел, как она наблюдала из окна камеры за казнью, – сказал Когберн.

Наконец-то. Хоть один из них обратил внимание.

– Я надеялся, что она сделает для себя вывод.

– Квентин, – заговорил Суркоф, – ты соображаешь, что делаешь? Впечатление такое, что рвешься в трех направлениях сразу. Взятие заложника только привлечет еще больше внимания к нам.

– Больше, чем убийство президента? Право, мне неприятно твердить одно и то же, но ни одна душа, кроме нас, не знает о моей пленнице. В настоящее время все считают ее просто пропавшей без вести.

Разумеется, он не включил в число «всех» Андреа Карбонель. Ее имя напомнило ему о втором предателе. Если такой человек существует, он вполне может знать о присутствии Стефани Нелл. Но если так, почему ее никто не спасает?

Ответ на этот вопрос успокоил Хейла.

Суркоф указал на магнитофон.

– Ты прав, Квентин. Дэниелс вряд ли захочет, чтобы это стало общеизвестным.

– И цена за наше молчание вполне умеренная, – сказал Хейл. – Мы хотим только, чтобы американское правительство держало свое слово.

– Есть вероятность, что Дэниелсу будет наплевать, – сказал Болтон. – Он может сказать – засунь это себе в задницу, как они сделали в тот раз, когда ты пришел с просьбой.

Это замечание не понравилось Хейлу, но требовалось упомянуть еще кое-что.

– Вы обратили внимание на одно упущение в записанном разговоре?

– Я заметил, – сказал Когберн. – Не было названо имени. Кто этот мужчина, с которым первая леди завела шашни?

Хейл улыбнулся.

– Вот это очень интересно.

* * *

Уайетт вошел в дом Джефферсона с первой группой туристов. Он знал, что посетители входят по тридцать человек, их сопровождает гид, который объясняет назначение каждой комнаты и отвечает на вопросы. Уайетт обратил внимание, что гиды в основном пожилые, скорее всего, волонтеры, что группы не разделяются и что входят одна за другой с интервалом в пять минут.

Он стоял в самом начале восточного портика, во входном фойе, как назвал его гид. Просторное двухэтажное помещение походило на музей – таково было намерение Джефферсона, сказал гид – там находились карты, оленьи рога, скульптуры, картины и артефакты. За балконом, представляющим собой половину восьмиугольника, виднелся второй этаж. Внешний край балкона обрамляли тесно поставленные балясины с перилами из красного дерева. Общее внимание было обращено на часы с двумя циферблатами, которые показывали время и день недели; их похожие на ядра гири проходили через отверстия в полу до потолка. Уайетт изображал интерес к двум картинам старого мастера и к бюстам Вольтера, Тюрго и Александра Гамильтона. На самом деле он изучал планировку.

Они перешли в примыкающую к холлу гостиную.

Дочь Джефферсона, Марта, и ее семья использовали эту тесную комнату как отдельное жилье. Уайетт отошел в угол, чтобы вся группа оказалась в следующей комнате раньше его. Обратил внимание, что гид ждал и закрыл дверь предыдущей комнаты перед тем, как обратиться к группе в очередной раз. Решил – это для того, чтобы следующая за ними группа наслаждалась своим посещением без помех.

– Это sanctum sanctorum[8]Джефферсона. Его самое уединенное место, – сказал гид группе в новой комнате.

Уайетт стал разглядывать библиотеку.

Многие стены до сих пор были увешаны полками. При Джефферсоне, объяснил гид, перед ними оказались бы составленные друг на друга сосновые ящики – в нижнем фолианты, затем ин-кварто, ин-октаво, книги в двенадцатую долю листа, на самом верху книги малого формата. В конце концов книг набралось почти шесть тысяч семьсот, все они были проданы Соединенным Штатам для создания Библиотеки конгресса после того, как британцы сожгли Капитолий в восемьсот четырнадцатом году, уничтожив первое национальное собрание книг. Высокие, открывающиеся, как двери, окна вели на венецианское крыльцо и в оранжерею.

Но то, что привлекало внимание Уайетта, находилось в дальнем конце.

Комната в половину восьмиугольника с окнами во всех стенах.

Гид называл ее кабинетом.

Уайетт рассмотрел письменный стол, вращающееся кожаное кресло, астрономические часы и знаменитый полиграф, копирующий письма одновременно с их написанием. Перед одним из окон стоял чертежный стол. На пристенном столе среди множества научных инструментов лежало шифровальное колесо. Длиной около восемнадцати дюймов. Его резные деревянные диски имели длину около шести дюймов в диаметре, их прикрывала стеклянная крышка. Гид бубнил, что Джефферсон по утрам и в конце дня проводил много времени, читая письма и отвечая на них, в этом кабинете, в окружении своих книг и научных инструментов. Сюда почти никто не допускался, кроме близких бывшему президенту людей. Уайетт вспомнил, что читал в гостевом центре о стеклянных дверях, открытости, отсутствии секретов, и понимал, что все это лишь иллюзия. На самом деле в доме было много потайных уголков, особенно здесь, в южном крыле.

Что может оказаться весьма кстати.

Группа перешла в спальню Джефферсона. Стены ее поднимались к застекленной крыше на восемнадцать футов, соединялась спальня с кабинетом сквозным альковом с кроватью. Следующей комнатой была гостиная, расположенная в центре первого этажа, двери ее выходили на задний двор и западный портик. Гид исполнительно закрыл дверь спальни, когда последний турист вошел в гостиную. Кремовые стены были увешаны написанными маслом портретами. Высокие окна украшали темно-красные шторы. Английская, французская и американская мебель стояла вперемешку.