Книга Джугафилия и советский статистический эпос - Дмитрий Орешкин

2) конкуренция между заготовительными организациями, дающая возможность держателям хлеба ломаться, не сдавать хлеб (ждать высоких цен), прятать хлеб, не торопиться со сдачей хлеба;

3) желание целого ряда колхозов спрятать хлебные излишки, продать хлеб на сторону.

Мой совет:

1) дать немедля директиву органам ГПУ открыть немедля репрессии в отношении городских (связанных с городом) спекулянтов хлебных продуктов.

2) дать немедля директиву руководящим верхушкам кооперации, Союзхлеба, ОГПУ и судебных органов выявлять и немедленно предавать суду (с немедленным отрешением от должности) всех уличенных в конкуренции хлебозаготовителей, как безусловно чуждых и нэпманских элементов.

3) установить наблюдение за колхозами… с тем, чтобы уличенных в задержке хлебных излишков или продаже их на сторону руководителей колхозов немедля отрешать от должности и предавать суду за обман государства и вредительство.

Я думаю, что без этих и подобных им мер дело у нас не выйдет»[72].

Эффективный менеджер опять (в который раз!) требует уничтожить более сноровистого конкурента. С целью, которую ничуть не скрывает: заставить крестьян сдавать хлеб по назначенной сверху монопольной цене. К тому же в новых (опять неконвертируемых) дензнаках — как Ленин в 1918 г. Вертикаль чем сильна? Обязанности правового государства — прежде всего обеспечение стабильности собственной валюты — она исполнять не может и не собирается. Зато с удовольствием берет на себя функции рэкетира или сборщика дани. В теории колхозы представляются как самоуправляемые коммуны, смысл которых в использовании «высшей техники», росте производительности, улучшении условий труда и быта колхозников. А на практике оказывается, что ежели руководитель колхоза (как бы избранный народом с целью проводить экономическую политику в его интересах) найдет способ повыгоднее продать плоды коллективного труда, то такого руководителя надлежит немедля отстранять и «предавать суду за обман государства и вредительство». А иначе дело у нас не выйдет…

Обычная для большевиков манипуляция сознанием — своим и чужим. И через сознание — экономической реальностью. Не государство, а корпорация сборщиков дани. Не самоуправление, а вертикальный диктат. Не для улучшения жизни крестьян, а для удобства контроля и централизованного изъятия. Разумным экономистам (да и просто вменяемым людям) понятно, что первым же следствием этих действий станет утрата интереса крестьянина к производству, сокращение хлебных запасов, последующая их тотальная конфискация и всеобщий голод. По хорошо известному шаблону 1918–1922 гг. Но вождь плевать хотел на экономистов! И тем более на крестьян с их обывательскими интересами. Его занимают интересы вертикали, то есть свои. То, что он их называет (и, возможно, искренне считает) «народными», всего лишь характерная для коммунистов аберрация очей.

Тем, кто, сохранив остатки здравого смысла (про совесть не говорим), пытается предотвратить разрушение земледелия, тов. Сталин со своих высот возражает устрашающе веско и бессмысленно (доклад «О правом уклоне в ВКП(б)», апрель 1929 г.):

«Не означает ли это, что, беря этот добавочный налог, мы тем самым эксплуатируем крестьянство? Нет, не означает. Природа Советской власти не допускает какой бы то ни было эксплуатации крестьянства со стороны государства. В речах наших товарищей на июльском пленуме прямо сказано, что в условиях советских порядков эксплуатация крестьянства исключена со стороны социалистического государства, ибо непрерывный рост благосостояния трудового крестьянства является законом развития советского общества, а это исключает всякую возможность эксплуатации крестьянства»[73].

Стальная логика марксиста: если продукт изымается капиталистом (за реальные конвертируемые деньги) — это эксплуатация. Если он (в значительно больших масштабах, зато бесплатно или за фантики) изымается сектой коммунистических жрецов — это не эксплуатация. Потому что — пойми, голова садовая! — при социализме эксплуатации не бывает. Это исключено объективными законами истории, открытыми Марксом — Лениным. Усвоил? И голода при социализме тоже не бывает. Заруби себе на носу. Бывают лишь временные трудности и «бесхлебье», вызванные саботажем и кознями классового врага.

Но почему сталинская вертикаль проигрывает конкуренцию хлебному спекулянту? Сам факт проигрыша И.В. Сталин не отрицает и даже дает ему правдоподобное (в коммунистической оптике) объяснение в той же речи «О правом уклоне в ВКП(б)»:

«…так как всегда имеются на рынке люди, всякие спекулянты и скупщики, которые могут заплатить за хлеб втрое больше, и так как мы не можем угнаться за спекулянтами, ибо они покупают всего какой-нибудь десяток миллионов пудов, а нам надо покупать сотни миллионов пудов, то держатели хлеба все равно будут придерживать хлеб, ожидая дальнейшего повышения цен… Нетрудно понять, что такое “маневрирование” ценами не может не привести к полной ликвидации советской политики цен, к ликвидации регулирующей роли государства на рынке и к полному развязыванию мелкобуржуазной стихии. Кому это будет выгодно?»[74]

На самом деле, конечно, наоборот. Крупный игрок на рынке всегда имеет преимущество, потому что может влиять на ценовую конъюнктуру с помощью грамотных интервенций. Кроме того, он способен предложить производителю долгосрочный заказ, что порой дороже денег. Другое дело, что сталинская вертикаль с ее деревянным рублем настолько неэффективна, что даже этого заведомого преимущества ей мало. Никакие разговоры про долгосрочный заказ производителю зерна уже неинтересны. Как скоро станет неинтересно и само производство. Он слишком часто на собственной шкуре испытывал, что значит остаться с советским рублем на руках под водопадом эмиссии.

По сути, Сталин (в отличие от временно прозревшего Ленина эпохи НЭПа) выходит к крестьянам с удивительным предложением. Вы отдаете нам хлеб по цене, которую мы назначим. Поскольку ресурсы мы тратим на силовой блок, укрепление вертикали и мировую революцию, денег у нас нет. Наша цена будет в три или в пять раз ниже рынка. К тому же в фантиках. Зато, опираясь на пролетарскую силу, мы построим вам справедливую общенародную Коммуну. С нами во главе. Мы будем вами немножко командовать, немножко грабить и убивать для защиты от классового врага. А вы будете нас слушаться, бояться и любить. Договорились?

Увы, отсталое крестьянство опять (после восстаний в Поволжье, Западной Сибири и на Тамбовщине в 1919–1921 гг.) не оценило всех преимуществ этой рэкетирской логики. Оно погрязло в частнособственнической привычке выращивать хлеб и продавать его на рынке. С каковой преступной целью норовит найти покупателя, который заплатит подороже. А должно бы — с точки зрения коммунистической теории и сталинской практики — хотеть отдать подешевле. Дабы сэкономить вождю деньги, укрепить его административно-силовую вертикаль и впасть от него в еще большую зависимость.