Книга Вернись, любовь - Даниэла Стил

Изабелла с изумлением, не отрываясь, смотрела на него широкораскрытыми глазами, не произнося ни слова.

– Вы даже не могли понять, почему поступили так; вы струдом вспоминали, кто я такой. Но позвольте сказать вам, дорогая, этоестественно. Вам придется пройти через это. Теперь вам от этого не убежать. Выодиноки, но ничто человеческое вам не чуждо, и вы не совершили ничего ужасного.И если бы тогда похитили вас, а не его, то ваш муж в данный момент испытывал быто же самое. Требуется примерно столько времени, чтобы вновь начатьчувствовать, оттаивать, и тогда к вам возвращаются все чувства, которые выиспытывали прежде, но их не с кем разделить. Но сейчас у вас есть я. Вы можетеили попробовать оттаивать, потихоньку, постепенно, или умчаться со всех ног идо конца жизни прятаться за свое чувство вины и ощущение, что вы все ещезамужем. Это не ультиматум. Вы можете просто не хотеть меня. Возможно, я не тотчеловек, который вам нужен. Если вы так считаете, то я пойму. Но не бегите оттого, что вы чувствуете, Изабелла... Вы не можете вернуться в прошлое. – Оностановился, почти задохнувшись, а Изабелла, пораженная, смотрела на него.

– Но как вы узнали?

– Я прошел через это. И когда я в первый раз поцеловалженщину, у меня возникло такое чувство, как будто я осквернил память Бет, какбудто я предал ее. Я разрывался на части. Но разница заключалась в том, что онаменя вовсе не интересовала. Просто я был одиноким и похотливым, уставшим ипечальным. Но вы для меня имеете большое значение. Я люблю вас и очень надеюсь,что вы сможете ответить на мое чувство.

– Как вам удается все понимать? – Она с изумлениемсмотрела на него из другого конца комнаты. И он улыбнулся ей, с любовью, легко,от всей души.

– Просто я очень умный.

– Ах, и скромный! – Она неожиданно вновь заулыбалась, судовольствием подтрунивая над ним.

– В таком случае мы идеально подходим друг другу.Именно поэтому вы ушли гулять без меня?

– Я хотела убежать от вас. Совершить прогулку до того,как вы появитесь здесь.

– Это было благоразумно. – Он не был ни обиженным, ни удивленным.Он просто понял.

– Прошу прощения.

– Не стоит. Хотите, чтобы я сейчас же ушел? Этонормально, Изабелла, я пойму.

Но она покачала головой и протянула ему руку. Он подошел кней и взял за руку, глядя в бездонные черные очи.

– Я не хочу, чтобы вы уходили. Теперь я чувствую себяглупой. Наверное, я была не права. – Она прильнула к нему, как это делали дети,а он нежно взял ее за руки и опустился на колени рядом с ней.

– Я сказал, что мы будем продвигаться медленно. Я нетороплюсь.

– Я рада. – С этими словами она нежно обняла его за шеюи по-детски прижалась к нему. Казалось, они очень долго обнимали так другдруга, и на этот раз Изабелла медленно провела рукой по его худощавомукрасивому лицу, коснулась его подбородка и глаз. На сей раз она сделала первыйшаг, и ее уста коснулись его губ, сначала нежно, затем с жадностью.

– Полегче, дорогая. Но она снова улыбалась.

– Что ты там говорил насчет изнасилования?

– Если ты изнасилуешь меня, то я побью тебя. – Он изобразилоскорбленную невинность, и она засмеялась. Тогда он опять заулыбался. – Хочешьпоехать покататься? – Он смотрел с надеждой, не желая давить на нее.

– Ты приехал на машине?

– Нет, я собирался украсть какую-нибудь. Конечно, я намашине. А что?

– Тогда с удовольствием. – Она помолчала. – А что мыскажем Наташе?

– Что мы собираемся покататься. Неужели это так плохо?

Они махнули Наташе на прощание и поехали на Уолл-стрит, кКлойстерс, а потом через парк. Откинувшись на покрытое плюшем сиденье рядом с Корбетом,она чувствовала себя защищенной от всего мира.

– Я не знаю, что произошло со мной сегодня, – сказалаона.

– Не волнуйся об этом, Изабелла. Все в порядке.

– Полагаю, да. Как ты думаешь, я когда-нибудь будуснова нормальной? – Она смотрела на него, улыбаясь, спрашивая то ли в шутку, толи всерьез.

– Надеюсь, что нет. Ты мне нравишься такой. Она нежноулыбнулась ему:

– Ты мне тоже нравишься.

Но две недели спустя, когда Наташа уехала с мальчиками навыходные, Изабелла поняла, что он ей не просто нравится.

– Ты хочешь сказать, что они бросили тебя? – Он явноогорчился, когда зашел к ней на чай в субботу днем. Корбет собирался посидеть сней несколько часов и, может быть, прогуляться, но также надеялся, что,возможно, Наташа куда-нибудь уйдет. Ему нравилось проводить время наедине сИзабеллой, и это было еще-более ценным для него, потому что такие моментывыдавались редко. Их всегда окружали дети, Наташа или Хэтти. – Куда ониотправились?

Изабелла весело улыбнулась, подавая ему чашку чая «ЭрлГрей».

– К каким-то Наташиным друзьям в Коннектикут. Мальчикамэто пойдет на пользу.

Он задумчиво кивнул, но подумал вовсе не о мальчиках, нежноберя ее руку.

– Ты чувствуешь, как здесь тихо и как редко мы бываемодни?

Она сидела задумавшись, и постепенно ее мысли уносились вРим. Там в ее доме было так много места, принадлежавшего только ей, так многособственного времени.

– Мне бы хотелось, чтобы ты был знаком со мной тогда, –мечтательно произнесла она, а он следил за ее глазами.

– Когда, Изабелла?

– В Италии... – тихо произнесла она, а потом посмотрелана него, слегка покраснев от смущения. – Но это неразумно, не так ли? – ВИталии, в добрые времена, она была бы замужем. Корбету не нашлось бы места в еежизни.

Но он понял, о чем она думала. Вполне нормально, что на неето и дело накатывала тоска по дому.

– У тебя там чудесный дом?

Она улыбнулась и кивнула, а затем с сияющими глазамирассказала ему о рождественской карусели для Алессандро. Она так замечательновыглядела, когда говорила об этом, что он поставил чашку и заключил ее вобъятия.

– Как бы мне хотелось отвезти тебя туда... домой, еслиэто – твое заветное желание. – А затем очень тихо добавил: – Но может быть,когда-нибудь твой дом будет здесь?

Но в действительности она так не думала. Изабелла не моглапредставить, что проведет остаток жизни где-либо, кроме Рима.

– Ты очень скучаешь по дому? Она пожала плечами иулыбнулась:

– Италия это... просто Италия. В мире нет ничегопохожего на нее. Темпераментные люди, сумасшедшее движение, хорошие макароны,чудесные запахи...

Говоря это, она думала об узких улочках недалеко от«Сан-Грегорио», о женщинах, кормящих детей на порогах своих квартир, о ребятах,выбегающих из церкви, о птицах, поющих на деревьях в ее саду... даже при мыслиоб этом на глаза наворачивались слезы.