Книга Assassin's Creed. Единство - Оливер Боуден

– Вытащи рубашку из бриджей, – распорядился мистер Харви.

– Но вы же не собираетесь меня…

– Вытащи подол рубашки и держи так, чтобы мы видели пояс.

Я выполнила и это требование.

– Теперь сними сапоги.

Я нагнулась, подумав, что сапог – тоже оружие. Нет, это негодная затея. Едва я атакую Хука, Харви пришлепнет меня из пистолета. Мне требовалась иная тактика.

Я сняла сапоги, оставшись в чулках. Рубашка была завязана узлом чуть выше талии, обнажая пояс.

– Понятно, – заключил Харви. – Теперь повернись. Руки снова за голову. И помни, что я говорил насчет прикрытия.

Я вновь оказалась возле перил. Хук подошел ко мне сзади и опустился на колени. Его ладони коснулись моих ног и начали путешествие от кончиков пальцев вверх по штанинам бриджей. Возле ягодиц они остановились и замерли…

– Хук… – предостерег его Харви.

– Тщательность не помешает, – ответил Хук.

Судя по звучанию голоса, голова его была повернута к Харви. Это давало мне шанс. Ничтожный, но все же шанс. И я им воспользовалась.

Я подпрыгнула, вцепилась руками в балясину, одновременно сжав ногами шею Хука и начав ее выворачивать. Я старалась изо всех сил, пытаясь не только вывернуть, но и сломать ему шею. Однако мистер Уэзеролл почти не учил меня сворачивать противникам шеи посредством «ножничного» захвата. К тому же для такого маневра мне недоставало сил. Моей главной целью был пистолет, а Хук являлся досадной помехой. Меж тем его лицо побагровело. Руки пытались разжать мои ноги и высвободить шею. Я продолжала давить, надеясь, что хотя бы сумею лишить его сознания.

Ничего подобного. Хук дергался и извивался. Я мертвой хваткой держалась за балясину, чувствуя, как болят от напряжения мышцы. Хук не оставлял попыток вырваться. Балясина скрипела и трещала. Харви, бормоча ругательства, убрал пистолет и выхватил короткий меч.

Кряхтя от натуги, я еще сильнее сдавила ногами шею Хука, одновременно дернувшись вверх. Балясина громко хрустнула. Ее обломок остался у меня в руке. Я подпрыгнула. Хуку удалось встать на ноги, и я оказалась в положении маленькой девчонки, катающейся на отцовском плече. Я смотрела на ошеломленного Харви, подняв руку с зажатым обломком.

Потом рука стремительно опустилась, и острый обломок балясины вонзился в лицо Харви.

Я не знаю и даже не хочу задумываться о том, куда именно угодил обломок. Могу лишь сказать, что метила я в глаз. Балясина была слишком толстой, чтобы войти в глазницу, но свое дело она сделала. Атака Харви захлебнулась. На месте одного глаза торчал окровавленный обломок. Харви пятился, зажимая рану. Вестибюль наполнился его душераздирающими криками. Потом они стихли. Харви был мертв.

Качнув бедрами, я опрокинула Хука на пол, упав вместе с ним. Мы оба сильно ушиблись при падении. Я сумела отлететь в сторону и докатиться до середины вестибюля, где лежало мое оружие. Пистолет у меня был заряжен, курок взведен, однако и пистолет Хука находился в боевой готовности. Все, что я могла, – это добраться до пистолета, моля Бога, чтобы успеть раньше, чем Хук схватится за свой.

Вот он, мой пистолет. Я стремительно перевернулась на спину, обеими руками сжала рукоятку и прицелилась в Хука. Мой противник сделал то же самое, секунда в секунду. Мы держали друг друга под прицелом. Еще мгновение и…

Открылась входная дверь.

– Элиза, – произнес чей-то голос.

Хук дернулся, и тогда я выстрелила.

Мне вдруг показалось, что я промазала, но тут из губ Хука шумно полилась кровь. Его голова упала на грудь, и тогда я поняла: моя пуля угодила ему прямо в рот.

7

– Кажется, я подоспел вовремя, – заметил мне Раддок уже после того, как мы вытащили тела Хука и Харви через задний двор на улицу, где и оставили среди поломанных ящиков, разбитых бочек и опрокинутых телег. Вернувшись в дом, мы разыскали в кладовой бутылку вина, зажгли свечи и уселись в комнатке экономки, откуда была видна черная лестница. (Мало ли, вдруг еще кому-то захочется нанести визит в мой особняк?)

Я наполнила бокалы, подвинув один Раддоку. Разумеется, сегодня он выглядел куда здоровее, чем в последнюю нашу встречу (правда, тогда он успел поболтаться на виселице). Изменилось и его внутреннее состояние: он держался спокойнее и увереннее. Впервые со дня нашей первой встречи в семьдесят пятом году я могла представить Раддока ассасином.

– Что понадобилось от вас этим двоим? – спросил он.

– Отомстить мне по велению третьей стороны.

– Понимаю. Должно быть, вы кому-то насолили?

– Думаю, ответ очевиден.

– Конечно. Вы, наверное, здорово умеете выводить людей из себя. Можно сказать, мне повезло, что я не пришел минутой позже.

– Не обольщайтесь. Я бы справилась и без вас, – сказала я, глотая вино.

– Что ж, очень рад это слышать. Однако мне показалось, что вы с противником находились в равном положении. Мое появление внесло элемент внезапности, в котором вы так нуждались. Это и дало вам преимущество.

– Раддок, не искушайте судьбу, – посоветовала я.

Честно говоря, я изрядно удивилась его появлению. То ли он всерьез воспринял мою угрозу достать его из-под земли, то ли оказался порядочнее, чем я думала, но факт оставался фактом: Раддок выполнил мое требование. Более того, он принес кое-какие новости.

– Неужто вы что-то нашли?

– Представьте себе.

– Вы узнали личность человека, нанявшего вас для убийства нас с мамой?

Мои слова явно задели его, и он стал откашливаться, маскируя смущение.

– Вы же знаете: меня нанимали только для убийства вашей матери. Я вам уже говорил. Вас убивать никто не собирался.

Внезапно я осознала всю нереальность происходящего: сидеть здесь, в развороченном фамильном особняке, распивая вино с человеком, открыто признающимся в попытке убить мою мать. Если бы тогда этот страшный замысел удался, Раддок спокойно растворился бы в темноте, оставив меня плакать над бездыханным маминым телом.

Я подлила себе вина, предпочитая напиваться, а не думать. Ведь если я начну думать, появятся вопросы. Неужели я настолько отупела, что могу просто сидеть и выпивать с этим человеком? Почему, вспоминая об Арно, я не испытываю никаких чувств? Наконец, как я могу оставаться безучастной, будучи на волосок от смерти всего каких-то пару часов назад?

– Я не узнал, кто именно нанял меня, зато я точно выяснил, с кем был связан мой наниматель.

– И с кем же?

– Вы когда-нибудь слышали о Короле нищих?

– Нет, не слышала. Так это с ним был связан ваш наниматель?

– Насколько могу судить, в устранении вашей матери был заинтересован не кто иной, как Король нищих.