Книга Едва замаскированная автобиография - Джеймс Делингпоул

Я не могу сейчас выйти, хотя это мой этаж, потому что тогда я могу никогда не узнать правду.

Проходит целая вечность смущенного молчания, пока дверь закрывается, и столько же длятся мои муки, пока Квентин дразнит меня из-за плеча девушки разными неприличными жестами, которые могут означать: «Круто! Какая красотка» или «Нормально, старик. Решил побаловаться с девушками попроще?» — пока Квентин не выходит на своем этаже и можно снова говорить.

— Так что, — спрашивает девушка, — ты еще долго будешь делать вид, что ничего не понимаешь?

«Это сильно зависит от того, кто такая Кэрол и не стошнит ли меня от ее вида», — первое, что приходит мне на ум. Вместо этого я произношу:

— Я даже не знаю, какой у нее… внутренний номер.

— Семь-семь-два-три. Значит, позвонишь ей? — спрашивает она.

— Но что, если она страхолюдина? — спрашиваю я у Виолетты в столовой во время обеда.

— Джош, как можно говорить такие слова о прелестной юной девушке!

— Виолетта, если она красива, я не стану употреблять таких слов.

— Просто пригласи ее выпить. Что в этом страшного?

Что страшного? Можно было бы попытаться объяснить ей, но она не поймет. Люди в возрасте не понимают. Начиная с какого-то возраста так бывает со всеми: их больше ничего не смущает. Если хочешь чего-то, сделай это. Приближаясь к могиле, чувствуешь, что другого такого шанса может уже не выдаться.

Но если тебе двадцать с небольшим, то у тебя будет другой шанс. И третий, и четвертый, а может быть, и пятый. Поэтому не стоит бояться совершать ошибки. Но почему-то происходит не так. Ты бы хотел быть безрассудным и импульсивным. Тебе всегда объясняют, что таковы молодые люди. Но те, кто так говорит, — пожилые люди, которым нельзя верить. Их воспоминания о том, что чувствует человек в молодости, искажены тоской по прошлому. Или они просто стараются, чтобы ты вел себя как полный идиот, потому что они так вели себя сами в молодости и хотят за это расквитаться.

Но ты лучше разбираешься. Ты знаешь, что любое решение, принимаемое тобой, когда тебе двадцать лет, может коренным образом повлиять на твою жизнь. Особенно если это такое деликатное дело, как роман с коллегой по работе. Все твои действия становятся известны каждому. Каждому! Если назначенное свидание не имеет последствий, тебя навсегда запомнят как бесполого скрытого гея. Если ты начинаешь с ней спать, то становишься для всех подлецом. Если ты начинаешь с ней встречаться, все твои интимные тайны распространяются по работе, как лесной пожар — начиная от размеров твоего члена и кончая тем, как часто и противно ты пукаешь, когда спишь, — вся твоя жизнь становится сюжетом какой-то жуткой мыльной оперы, происходящей в офисе. Если ты ничего не будешь делать… Да. Это единственный разумный ответ.

— За нами следят, — говорит Виолетта.

— Что? — Я оглядываюсь назад. — О, боже, это она.

— Которая? — спрашивает Виолетта.

— А я откуда знаю?

— Они довольно милые, все три. Особенно брюнетка, — говорит Виолетта.

— Это как раз подруга, а не она сама.

— Даже если так, остальные… — говорит Виолетта.

— Ты уверена? Та, которая поскромнее, показалась довольно неотесанной.

— Ну, ты же всего секунду ее выдел. А если открытку тебе послала ее блондинистая красавица-подруга…

— А если нет? Посмотри-ка снова на эту скромную, пожалуйста. Действительно страхолюдина?

— Хелло! — Виолетта улыбается, пока девушки единой шеренгой проходят мимо нашего сиденья.

Я демонстрирую внезапный сильный интерес к тому, что осталось от обеда, и не поднимаю головы. Пока девушки почти не исчезли. Но я все же успеваю заметить скромную и очень милую улыбку, которой одаривает меня блондинка.

— Черт, ты видела?

— Вот и ответ, пожалуй, — сияет Виолетта.

— Да, но ты же понимаешь… Наверняка она слишком глупа или простушка. Скорее всего то и другое вместе.

— Малодушные никогда не добивались любви прекрасной девы, — говорит Виолетта.

— Девы? Единственное, в чем можно быть уверенным: это не про нее.

Все же нужно принять дополнительные меры предосторожности. На всякий случай я посылаю наверх Виолетту, дав ей пару важных заданий. Сначала она должна определить, где примерно находится добавочный 7723. Затем она должна находиться поблизости, когда в обговоренное время я позвоню снизу. Таким образом мы узнаем, что та девушка, которая поднимет трубку, и есть Кэрол.

Оба задания выполнены успешно. Виолетта уверяет, что трубку подняла та девушка, которая мне понравилась. И, как дополнительный результат, голос, который я слышу на другом конце линии перед тем, как быстро положить трубку, явно принадлежит культурному человеку. Если, конечно, можно это определить по трем четвертям слова «хелло».

Позднее, в неловком телефонном разговоре с заминками и паузами, мы договариваемся встретиться недалеко от работы, в одном из прибрежных пабов на Нэрроу-стрит, в течение недели. Можно было договориться на более ранний день, и жаль, что я этого не сделал — хотя бы для того, чтобы не вредить своему члену, на который я набросился в пылком предварительном онанизме. Но мне не хотелось показывать свое действительное отчаяние. А оно очень, очень и очень сильное. У меня не было сексуальных отношений бог весть как долго, а это свидание уже так близко к стопроцентно вероятному, как только можно мечтать.

Тревогу вызывают, как мне кажется, лишь малозначительные детали, например: пользоваться одеколоном или нет, какой костюм надеть и брать ли машину. Последний вопрос особенно сложен. Если не брать, можно больше выпить, что придаст мне храбрости и побудит ее тоже напиться, а если что-нибудь потом не получится, можно во всем обвинить алкоголь. С другой стороны, если я возьму машину, можно смело предложить отвезти ее домой и избавиться от неловкого момента в конце вечера, когда вызываешь ей такси и она должна быстро принять болезненное решение, приглашать тебя на кофе или нет. Выбор второго варианта будет свидетельствовать о моей уверенности в себе.

Однако у Кэрол такой уверенности, очевидно, нет, потому что, приехав, я обнаруживаю, что для моральной поддержки она пригласила одну из своих подруг. Та улыбается мне от стойки бара, и я улыбаюсь ей в ответ, показывая, что узнал ее, довольный самим собой, потому что встречал ее раньше лишь один раз — тогда, в столовой. Перед тем как подойти к ней, меня вдруг охватывает ужасное и смутное сомнение. Но оно тут же проходит, и я пытаюсь сосредоточиться на текущей задаче, а именно: показать этой девушке, что я — милый парень, с которым не страшно остаться в такси, и что она со спокойной совестью может отваливать домой и предоставить свою прелестную подругу-блондинку моим нежным заботам.

— Ну, — говорю я после того, как мы заказали выпивку, — Кэрол все еще не видать?

Сначала она молчит. Но недобрый взгляд, который она на меня бросает, содержит в себе столько смысла — обвинение, страх, отчаяние, вина, смущение, — что ей не нужно ничего говорить.