Книга Мемуары Мойши - Хельга Графф

– Там надо еще кое-что доделать и если вы дадите нам денег, то через пару месяцев все будет готово. Только мы хотели бы организовать собственную фирму, а для этого нам нужны «бабульки».

– Зачем вам пенсионерки в фирму? У вас же молодой активный коллектив, – не понял ученых Левка.

– Не старушенции, а деньги, в смысле «бабки»!

Всюду деньги, деньги, деньги, всюду деньги, господа, а без денег жизнь плохая, не годится никуда! Совершенно правы были цыгане, исполняющие этот замечательный шлягер! С такими расходами мы, и став миллионерами, вряд ли рассчитаемся по кредитам! За неделю пребывания в Краматорске (а за посиделки в ресторане рассчитывались, ясное дело, мы) удалось подписать с изобретателями документы о сотрудничестве. Кроме того, мы обещали помочь и дать им денег для открытия фирмы и доведения до ума оборудования. В Германию возвращались с триумфом. Зависимость от капризов и выходок Павловича, который постоянно держал нас на крючке страха отлучения от проектов, закончилась!

Через неделю Гена Иванченко и Игорь Суслин получили пятьдесят тысяч марок на организацию фирмы и работу. Большие, между прочим, деньги для небогатой Украины. Было решено делать первые промышленные образцы, чтобы впоследствии выйти с ними на мировой рынок, изрядно потеснив поставщиков нефти и газа. Первый этап сотрудничества был успешно пройден. Через пару недель после возвращения с Украины раздался странный звонок. Звонили из какой-то далекой страны. Вместо нас бодро отозвался бойкий автоответчик. Звонивший на русском языке с небольшим акцентом сообщил, что он старинный Левкин друг Чико Хардаш. Едва муж услышал имя звонившего, как тут же вырвал у меня из рук трубку и нажал на кнопку ответа…

Чико Хардаш родился у матери шотландки и отца пакистанца. Батя Хардаша, дипломат, сумел обеспечить супруге и четырем своим детям весьма состоятельную жизнь. Кроме всего прочего, Чико имел и индусские корни, будучи праправнуком могущественного и чрезвычайно богатого махараджи. Этому следовало верить, потому как семья Хардаша, проживающая в Лондоне, дала всем детям отличное престижное образование. В среде семейных юристов, финансистов и дантистов, Чико был почти изгоем, потому что выбрал профессию артиста балета! Неслыханное для пакистанцев занятие! Если среди наших, не очень культурных граждан, «мужик, скачущий по сцене в колготках», воспринимается крайне негативно, что уж говорить о Пакистане! Однако хитрый Чико и не собирался окучивать пакистанскую сцену. Он работал в цивилизованных краях – во Франции и Италии. Танцевал в составе различных балетных трупп в Великобритании и в свое время стажировался в Москве и Санкт-Петербурге. Именно в городе на Неве он и имел счастье встретиться с Львом Рафаиловичем, который как человек творческий и меценат создал для танцовщика превосходные условия для жизни и работы в чужой и непонятной России. В связи с надвигающейся старостью свою балетную карьеру Чико завершил, и от отсутствия работы и наличия безумного количества свободного времени, немного тронувшись умом, зачем-то перебрался из Великобритании в Турцию. Разузнав у Левки, чем мы занимаемся, и намекнув на то, что мы можем решить с ним кое-какие вопросы, пригласил к себе.

– Что будем делать? – озадачился Лева. – Поедем? Я всё понимаю, он, конечно, с приветом, но может, получил наследство и хочет куда-нибудь его вложить?

А вот это уже интересно. Если речь идет о наследстве отпрыска дипломата и праправнука махараджи, тогда надо срочно мчаться в Стамбул!

– Слушай, – выступила я с инициативой, – а знаешь что, давай возьмем для компании Курочкина. Чем черт не шутит, может, что-нибудь да получится?

Однако Лев мое предложение не поддержал.

– Да ну его, этого Курочкина! Достал уже своими нотациями и записной книжкой. Поедем вместе, так целый роман напишет. Тут на днях звонит и говорит мне:

– Я неожиданно вспомнил, что 15 апреля 19… года в 15 часов 23 минуты вы взяли у меня целлофановый пакет, мой любимый, с ромашками. Вы мне его отдали или нет? Что-то нигде найти не могу!

Левка задохнулся от возмущения.

– Сам кому-то всучил, может, Кукишам или Фигнерам, а теперь на нас валит. Кстати, пакет он посеял семь лет назад, мы тогда еще в России жили! Пошел к черту! – зло повторил муж.

– Нет, дорогой, рано Васю посылаешь! Где у тебя деньги на поездку в Стамбул? Мы же только что почти всю наличность украинцам отдали!

– Действительно, твою мать! – выругался Левка. – Опять придется ползти к этому хрычу и слушать его бесконечные лекции вперемешку с цитатами из его дурацкой книжки!

Как плохо, когда нет денег и надо, унижаясь, выпрашивать их у других! Однако Василий Иванович зажегся идеей до такой степени, что даже позабыл про нотации и свои писульки, и через неделю наша компания вылетела в Турцию. Три часа полета – и мы в Стамбуле. В самолете Василий Иванович не буйствовал и с нами не ругался, зато всю дорогу, как чокнутый хомяк, грыз, чавкая, орехи. Ну, я прямо удивляюсь: ведь миллионер, известный бизнесмен, а жрать культурно не умеет! Вот так же шумно в свое время хлебал борщ и Мышо, так с ним за одним столом сидеть было невозможно. Ужас! Пришлось напялить на себя наушники. Четыре раза Курочкин обращался ко мне с одной единственной просьбой:

– Скажи этой корове (стюардессе), пусть принесет еще!

И получал новую порцию орешков. Соседи, сидящие спереди, начали раздраженно оглядываться, а находящиеся сзади, дергать меня за рукав с просьбой, чтобы Иванович закрыл свой рот. Все три часа я металась между молотом и наковальней. Замечание партнеру, а тем более миллионеру сделать было невозможно. Оставить просьбу соседей без внимания нельзя. Тогда за дело взялся Левка.

– Вася, заканчивай, у тебя живот заболит!

Рука Курочкина, пытавшаяся донести до рта очередную порцию орешков, замерла на полпути, и Василий Иванович спокойно парировал:

– Не заболит, у меня запор.

Левка наступил мне на ногу, намекая, чтобы я что-то придумала.

– А вот если у вас запор, тогда орехи вам противопоказаны!

– Нет! – сказал упрямец, продолжая чавкать нам назло.

– Да! – встала я на путь борьбы.

– Нет!

– Да пошел он к черту! – возмутилась моя подружка, душевная половинка. – Не трать на этого древнего «щелкуна» свои нервы. Пусть хоть подавится, не твое это дело!

– Вот именно, не дай бог подавится, тогда без спонсора Штернам в Турции будет полный капец! – не поддержала ее другая, но тут же, сморщившись, добавила – Но его чавканье, действительно, слушать уже не-вы-но-си-мо!

– Хорошо, – придумала что-то добрячка, – а если его напоить до невменяемости? Он с пьяну и глаз открыть не сможет, не то, что рот!

– Нет, – воспротивилась оппонентка, – лучше отнять у него зубы! Тогда даже при большом желании ничего у него не получится, грызть будет нечем!

И тот, и другой способы хороши, но только не в отношении Курочкина. Я вдруг вспомнила его рассказ, как он однажды напился, а потом на руинах разнесенного им по кирпичику ресторана плясал до утра «польку-бабочку»! Да и с зубами все непросто. У Ивановича имелись не съемные протезы, а намертво приделанные фарфоровые зубы. До Стамбула пришлось запастись терпением!