Книга Витязь в овечьей шкуре - Галина Куликова

— Спасибо за идею, — буркнула Наташа.

Идея действительно была неплохая. Друг ее детства МаксимПогудкин работал в Тимирязевской сельскохозяйственной академии. Состав почвытам запросто определят! Только сделать это надо оперативно. Она позвонила Ольгеи насела на нее так, что та в конце концов взвыла.

— Ладно! Пришлю к тебе Севу Шевердинского.

Срываю с места ценного работника, сама вместо него сяду застол простого клерка. Оценишь ли ты когда-нибудь величие моего подвига?

— Только ты сначала позвони Максиму и договорись с ним.

— Я же пообещала — все беру на себя!

Наташа решила никуда не ходить, а скоротать время тут же, застоликом кафе. В ее положении толпа — это самая большая опасность: здесь кчеловеку легко подобраться незамеченным. Она сидела, тянула сок через согнутуюкочергой трубочку и обкатывала в уме свою версию случившегося в Березкине. Онадогадалась, кто преступник. Неожиданно догадалась. А теперь сама не можетповерить в свою догадку. Неужели она права? Просто в голове не укладывается,что это — убийца! Если экспертиза подтвердит ее выводы…

К сожалению, результаты этой экспертизы следствие не приметво внимание. И даже если обратиться к тем людям, которые заняты поискамипреступника здесь, в Березкине, они вряд ли поддержат ее версию — версияцеликом построена на психологических наблюдениях, и в ее фундаменте не лежит ниодного достоверного факта.

Как же вывести преступника на чистую воду?

Есть только один надежный способ. При всех намекнуть на то,что она в курсе дела, и предоставить преступнику возможность с нейрасправиться.

А кто защитит ее в самый последний момент? Покровский? Тогдаему заранее придется рассказать всю правду, а Наташа боялась, что он с собой несовладает — слишком сильным будет потрясение. Ему ведь придется притворяться, абольшинство мужчин вообще на это не способно, и Покровский как раз из их числа.

Пока она размышляла, приехал Сева Шевердинский. Он удачноприпарковался, вышел из машины и, отыскав взглядом вывеску, двинулся вперед.Наташа сидела под зонтиком в глубине кафе и обмахивалась салфеткой. Сева увиделее и, изменив направление, зашагал более целеустремленно. В тот же миг возлеНаташи как из-под земли вырос официант и спросил:

— Сока не желаете?

И подал ей карту. Руки у него были огромные, загорелые, столстыми корявыми пальцами. Мужчина за столиком напротив засобирался и,поднявшись на ноги, принялся сгребать со стула свое добро — газету, солнечныеочки, футляр…

«Да это наверняка оперативники! — догадаласьНаташа. — Негодько, конечно, мне ничего не сказал, но не дура же ясовсем!» Она поглядела на Севу, заулыбалась и отчаянно замахала ему рукой. Севатоже помахал и показал зубы гребешком. Чего ж ему не порадоваться — еговытащили из душного офиса и дали возможность немного попрохлаждаться.

Увидев, как Наташа с Севой рады друг другу, мужчина напротивраздумал уходить и крикнул официанту:

— А принесите-ка мне порцию мороженого!

У Наташи сразу потеплело на душе. Значит, ее и в самом делеохраняют. Отлично. Вот кому она сдаст убийцу, когда тот попытается отправить еена тот свет, — оперативникам! Теперь, главное, все правильно спланировать.Чтобы, как говорится, — и волки были сыты, и овцы остались целы. Придетсясовместить все так, чтобы ее сначала захотели отравить, а потом уже зарезать.

— Давай посылочку, — велел Шевердинский,приземлившись на стул. — Отвезу тебя в твое Березкино и сразу поеду вТимирязевскую академию.

Ольга сказала, что дело суперсрочное.

— Как мне тебя благодарить, Севочка? — воскликнулаНаташа.

— Ну, это мы после обкашляем, — пообещал любимецженщин и, залив в рот полбутылки «Аква минерале», зажевал ее льдом. —Главное, ты правильно ставишь вопрос — благодарность я с тебя обязательно потомстребую. Сходишь куда-нибудь со мной — в ночной клуб потусоваться или в ресторанпокушать под музыку.

— Хорошо, Севочка. — Наташа была готова на все,лишь бы он сделал, о чем его просили.

Всю дорогу до Березкина Сева рассказывал ей смешные истории,которые случались с ним, как правило, в моменты бурного ухаживания заженщинами, а Наташа думала только об убийце. Ей нельзя выдать себя. Он недолжен знать, что она уже догадалась. Его следует напугать, намекнув, что онавот-вот догадается. Непростая задачка!

* * *

Покровский курил на крыльце и, когда Наташа вышла из машины,затоптал окурок и спустился к ней.

— Вы все-таки вернулись, — сказал он без всякоговыражения.

Он вроде бы совсем не обрадовался, хотя она на этонадеялась. И сердито спросила:

— А что, вы уже отдали вакансию кому-то другому?

— Архив — ваш, — коротко ответил он. — Хотитеесть? Народ собирается ужинать.

— Да, — ответила Наташа. — Очень хочу.

На самом деле есть она не хотела, зато мечтала попасть заобщий стол.

— Вы должны быть тронуты вниманием близких — они васподдерживают.

— Конечно, — заметил Покровский. —Поддерживают. Но кто-то из них может оказаться убийцей. В голову лезут всякиенехорошие мысли.

— Андрей Алексеевич, — твердо сказала Наташа,останавливаясь прямо перед ним. — Вы не должны прятать голову в песок.Надо быть готовым к худшему.

— Черт бы вас побрал! — неожиданно воскликнулПокровский. — Вы что-то такое крутите-мутите. Вы кого-то подозреваете?

— Никого конкретно, — соврала Наташа. — Ноэто безусловно кто-то из своих. Как говорили в одном эротическом фильме —ставлю голову против задницы.

— Меня это измучило, — понизив голос, призналсяПокровский. — Моя жизнь остановилась, а милиция занимается каким-тодерьмом!

— Не волнуйтесь, из этого дерьма позже обязательновылупится что-то стоящее.

— Спасибо на добром слове, — хмыкнул он и открылдверь, пропуская ее в дом.

— Наташа! — обрадовалась Марина и помахала ейрукой со своего места.

Валера Козлов, испытывающий постоянный стресс на территорииПокровского, вертелся на стуле, словно грешник на сковородке. Он рассеянноулыбнулся Наташе и снова углубился в горку тертой морковки.

— Отлично, что успели к ужину, потом неразогревать, — заметил Генрих и поставил на стол еще один прибор.

— Как город? — поинтересовалась Лина, подмигнувНаташе. Вероятно, таким образом она выражала ей свою женскую солидарность.

— Стоит, проклятый, — ответила та и накинулась накартошку.

От картошечки Генриха, поджаренной на сливочном масле счесноком, любой гастрит подавал в отставку.