Книга Горячая весна 2015-го - Михаил Луговой
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Через день после этого Дмитрий связался с технической дирекцией польского телеканала, у которого арендовал видавший виды «Мерседес-Спринтер» с телерепортажной станцией, и попросил об установке дополнительного оборудования. Поляки долго изумлялись, зачем ему такое старье, но пообещали помочь, не забыв выставить счет. На просьбу об оплате Стюарт поджал губы и напомнил Дмитрию о том, что все необходимое оборудование компания ему уже оплатила и не собирается идти на дополнительные расходы. Чертыхаясь, журналист расплатился с поляками сам и теперь, когда связь с большинством «внедренных» пропала, мог быть спокоен. Его видеосигнал шел какими-то забытыми богом и техническим прогрессом путями, через похожие на вертикальные гробы стойки коммутационной аппаратуры, помнящей еще Войцеха Ярузельского у власти, в Варшаву. А уж оттуда по спутниковому каналу – в Атланту.
– Да, Стюарт, я готов! – ответил Дмитрий, понимая, что в такой ситуации бонусные выплаты за внеочередной эфир превзойдут его самые смелые ожидания.
– Тогда я тебя переключаю! Новости идут круглосуточно, сейчас самое время.
Его лоснящееся лицо исчезло и сменилось изображением новостной студии с двумя ведущими, традиционно мужчиной и женщиной, сидящими на фоне экрана, на котором застыли неподвижное изображение отеля «Полония» в Варшаве, логотип CNN и эффектный лозунг: «Hot war: fervour instead of cold».
– Нам только что сообщили, что есть связь с одним из наших корреспондентов, который находится в боевых порядках наступающих войск, – сказала молодая телеведущая. Дмитрий не сразу вспомнил, как ее зовут.
Картинка позади нее сменилась, теперь Дмитрий видел там собственную физиономию.
– Хелло, Дмитрий, вы слышите нас? – произнес ее коллега.
– Рад слышать вас, Руди!
– Поведаете нам и нашим телезрителям, каково там, на переднем крае мировой демократии?
– Конечно. Наступление началось около двух часов назад с мощного огня артиллерии. Собственно, он с тех пор и не прекращался, вы можете слышать грохот, который производят эти орудия, каждую секунду переправляющие в анклав тонны взрывчатки и стали. Этот убийственный огонь не оставляет шансов выжить тем, кто затаился сейчас на русских позициях. Около часа назад двинулись вперед и танки американских войск. Я не могу называть военную часть, в которой нахожусь, но ее командование не делает секрета из своей тактики. Оно намерено разорвать оборону противника огнем, а затем изолировать и ликвидировать «карманы», в которых возможно сопротивление.
– Да, Дмитрий. А предпринимают ли русские ответные меры?
– Около часа назад здесь прогремели несколько большой силы взрывов, не исключено, что это ответный огонь русских. Но он был слаб и скоро прекратился. Я точно знаю, что пострадавших от него нет. Вполне возможно, что эта попытка будет единственной.
– Скажите, Дмитрий, а наши солдаты уже пересекли границу анклава? – задала вопрос ведущая.
– Наверняка пересекли. От места, где я сейчас нахожусь, до русс… – оборвав себя на полуслове, Дмитрий облился мгновенным потом. Говорить «русская граница» или «русская территория» применительно к Калининградскому анклаву категорически не рекомендовалось. Черт, он едва все не испортил! – До границы отсюда примерно две мили, но русские позиции начинаются в глубине территории. Возможно, скоро мы там окажемся. Ожидайте наших репортажей! Дмитрий Голдберг, CNN! – представился он и застыл, глядя в камеру, в ожидании, пока не исчезнет его изображение на экране позади ведущих.
Загребая обломком доски (весел в лодке не было), Муха злился на себя за эйфорию, охватившую его полтора часа назад, когда он вывалился из бортовой двери Ил-76 над зоной высадки. Все десантники знали, что возможные потери к этому моменту могли составить до четверти личного состава, но, глядя на усыпанное куполами небо северо-восточнее Каунаса, так легко верилось, что этого удалось избежать.
Аэропорт был захвачен с ходу. В стеклянном пассажирском терминале и здании служб аэропорта с желтой вышкой вроде бы кто-то еще пытался отстреливаться, но первый батальон 217-го парашютно-десантного полка, оставив зачищать местность сброшенным без техники коллегам из третьего батальона, уже устремился к следующей своей цели – железнодорожной станции Палемонас.
Тут пришлось повозиться. Противник был малочисленен и имел только легкое стрелковое оружие, зато ловко укрывался среди вагонов на забитых путях, где не могли свободно маневрировать бээмдэшки, и у десанта появились первые раненые.
После взятия станции батальон должен был наступать через плотную застройку вдоль железной дороги, имея целью захват мостов через Неман и плотину Каунасской ГЭС, но планы пришлось слегка скорректировать.
Прошляпив парашютную высадку на территории, которая считалась «своей», хотя и простреливалась дальнобойными комплексами русской ПВО насквозь, американское командование решило отыграться на идущих во втором эшелоне транспортниках посадочного десанта. Поскольку рассчитывать на быстрое подавление противовоздушной обороны не приходилось, хотя после массированного удара по Калининграду ее плотность и ослабла, американские самолеты обошли зону, которая простреливалась С-300 из Калининградской области, с севера и в районе Кедайняя столкнулись с прикрывавшими десант истребителями. Полки выложились полностью, но целиком сорвать атаку им не удалось.
Ил-76 с двумя самоходными ПТРК «Робот»[38]противотанковой батареи и «КамАЗом» на борту получил попадание американской авиационной ракеты километрах в тридцати от аэродрома. Скорость перегруженной машины была совсем мала, и прямое попадание наверняка сбило бы транспортник. К счастью, комплекс радиопротиводействия запутал ракету, и она взорвалась в полутора десятках метров под левым крылом самолета. Фюзеляж загудел как барабан под слитным ударом сотен осколков. Второй двигатель вспыхнул сразу, первый густо задымил, но пока еще тянул, и тяжелую машину начало кренить влево. Пилоты добавили газ оставшимся движкам и включили огнетушитель на втором. До поля, где приземлялись парашютисты, оставалось еще километров пятнадцать. Планом операции предусматривалось, что поврежденные транспортники, которые не дотянут до захваченной полосы, будут совершать посадку на нем. Но первый двигатель тянул еле-еле, и тягой обоих исправных движков правого крыла машину все больше уводило влево. Убрать тягу было нельзя – самолет все больше терял высоту, а внизу был лес.
– Не дотянем, командир! – запаниковал второй пилот.
Командир экипажа видел это и сам, но решение пришло мгновенно.
– Спокойно! Садиться будем на водохранилище!
Скользя на левое крыло, самолет прошел над малоэтажной застройкой и едва перевалил высокий арочный мост через Курну на шоссе Вильнюс – Каунас. Первый двигатель остановился окончательно, командир прибрал газ остальным и толкнул штурвал от себя. Блестевшая поверхность Каунасского моря стремительно рванулась прямо в лицо пилотам, но в нескольких метрах над поверхностью они рванули штурвалы, выравнивая машину. Ил-76 с грохотом ударился о жесткую, как наждак, воду днищем, снова взмыл на пару метров в воздух, зацепил воду левым крылом и, развернувшись хвостом вперед, исчез в циклопической туче брызг.
