Книга Гобелен - Карен Рэнни

Сможет ли она измениться, как герцогиня? Найдет ли цель в жизни? Лаура молилась об этом, но не слишком верила, что такое возможно.

Ландо катилось все дальше, и пейзаж становился все более унылым. От сточных канав поднимались зловонные испарения, и женщины вынуждены были подносить к носу надушенные платки, чтобы не задохнуться.

Внезапно экипаж остановился у дома из красного кирпича. Впрочем, цвет лишь угадывался — стены были покрыты густым слоем сажи и копоти.

Выбравшись из ландо, герцогиня направилась в дом. Лаура молча последовала за ней. Когда глаза ее привыкли к полумраку, она увидела женщину средних лет, растрепанную и в ужасных лохмотьях. Женщина шла к ним навстречу, и, когда она приблизилась, в ноздри Лауры ударила жуткая вонь. Это существо напоминало ведьму из страшной сказки. Сходство усилилось, когда женщина улыбнулась, показывая гнилые обломки зубов. Она что-то говорила герцогине, но Лаура почти ничего не понимала — ее речь совершенно не походила на английский язык тех, с кем общалась Лаура.

Наконец ведьма кивнула женщинам, стоявшим чуть поодаль, и те вывели вперед детей.

Дети были так же грязны, как и взрослые. На лицах у многих кровоточили язвы; волосы сбились в колтун, так что даже цвет не всегда можно было определить.

Лаура в изумлении смотрела на герцогиню. Та с невозмутимым видом собрала вокруг себя детей, потом о чем-то спросила ведьму и, кивнув Лауре, направилась к выходу.

Вздохнув с облегчением, Лаура поспешила следом за герцогиней; ей хотелось как можно быстрее уйти из этого ужасного дома.

— Вот чем мы сегодня займемся, дорогая, — проговорила герцогиня, кивнув на детей.

Слуга усадил двух мальчиков на запятки, а девочку лет пяти герцогиня усадила в ландо рядом с собой. Малышка сосала палец, а другой ручонкой крепко ухватилась за юбку герцогини. Волосы девочки липкими сосульками падали на плечи, а по грязным щекам тянулись белые полоски — там прокатились слезинки. Впрочем, и мальчики выглядели не лучше. Все дети были отчаянно худы, и у всех в глазах застыл страх.

Лаура не знала, что и думать. Она заметила, как герцогиня перед тем как уйти, сунула в грязную ладонь ведьмы несколько монет.

— Вы их наняли? — спросила Лаура, когда поняла, что герцогиня не намерена ничего объяснять.

— Нет, я их купила, — ответила пожилая леди с невозмутимым видом.

Лаура в ужасе уставилась на свою спутницу.

— Мы были в сиротском приюте — богоугодном заведении, — пояснила герцогиня. — У этих детей нет родителей — дети улиц, так сказать. Ничего не стоит уговорить опекуна или опекуншу продать их.

— Продать?!

Лаура по— прежнему ничего не понимала.

— Да, дорогая. Вы не знали, что у нас процветает рабство? Так вот вам наглядный урок. О, в приюте скажут, что деньги идут на пропитание остальных, но на самом деле все осядет в карманах опекунши.

— И закон не запрещает это?

— Закон поддерживает подобную практику. Разве вы не знаете, что бродягу надлежит вернуть туда, где он родился? А это означает, что он рано или поздно снова окажется в том же приюте, в котором успел составить впечатление о жизни и справедливости, и, в свою очередь, станет чьим-нибудь опекуном. Все, круг замкнулся. Может, вы не знаете и о том, что эти приюты снабжают бесплатной рабочей силой работные дома? Это, кстати, делается в полном соответствии с законом.

— И никто не предложил изменить этот закон?

— Многие пытались, моя дорогая. Но есть прискорбные традиции, которые выживают, несмотря на наше вмешательство, а иногда благодаря ему. До сих пор жалованье рабочим выплачивается в ближайших тавернах в субботу вечером, то есть поощряется пьянство. Разве удивительно, что рабочий остается без единого пенни? Зато одну ночь он чувствует себя счастливым…

— Такое бывает не только с бедняками, — в задумчивости проговорила Лаура, вспоминая то, чем похвалялись гости Элайн.

— Бедняки и аристократы… у них много общего, — с усмешкой сказала герцогиня. — Во всяком случае, и те и другие часто хотят забыться…

— И все же я не понимаю, — пробормотала Лаура. Впрочем, кое-что она уже поняла: теперь ей стало ясно, почему герцогиня заговорила с ней о деньгах. — Но неужели нельзя как-то изменить положение?

— Изменить все общество очень сложно, леди Уэстон. — Герцогиня едва заметно улыбнулась. — Так что мы пытаемся сделать лишь то, что в наших силах. Вот почему я купила этих детей.

Пожилая леди взглянула на сидевшую рядом с ней девочку и осторожно отвела в сторону грязную ручонку, тянувшуюся к ее ридикюлю.

— У нас детям будет лучше, — продолжала герцогиня. — В наших сиротских приютах свежий воздух, солнце, здоровая пища… К тому же они получат возможность обучиться какому-нибудь ремеслу.

— А я? Так почему же вы… — Лаура осеклась. Герцогиня взглянула на нее с ласковой улыбкой.

— А вы поможете им, моя дорогая. Возможно, они станут счастливыми.

Герцогиня в чем-то очень походила на миссис Вулкрафт — во всяком случае, она была такая же требовательная и даже придирчивая.

И все же Лаура не жалела о том, что поехала с пожилой герцогиней; ей казалось, что полученный в тот день опыт в чем-то обогатил ее. Она узнала то, о чем не рассказывали в школе миссис Вулкрафт; разумеется, и дядюшки не делились с ней подобными знаниями. Возможно, лишь работа на кухне Хеддон-Холла в какой-то мере напоминала то, чем она занималась в приюте герцогини Бат.

Много раз Лаура задавалась вопросом: почему она осталась с герцогиней, почему не уехала домой? Вероятно, в тот момент ей показалось, что было бы неуместно просить герцогиню, чтобы та отправила ее домой в экипаже.

В этот день ей пришлось перемыть десятки малышей и обработать уксусом множество детских головок, пораженных вшами. И еще она варила кашу, которую вливала в голодные детские рты. Белоснежный фартук, который ей дали, к концу дня превратился в серую тряпку.

Многое в этот день поразило Лауру и ужаснуло.

— Джин, — распорядилась герцогиня, когда мальчик лет шести стал со стонами кататься по полу.

Джин принесли, и герцогиня, смешав его с молоком, дала ребенку.

— Мы отучаем их от спиртного, — пояснила она, перехватив недоуменный взгляд Лауры. — Отучаем, но постепенно: многие привыкли к джину, ибо впитали его с молоком матери.

Герцогиня с невозмутимым видом делала свое дело — даже после того, как один из мальчиков закатил глаза и испустил дух.

— Всех мы спасти не можем, — сказала она. — Но многих все же удается спасти.

В просторных и светлых комнатах приюта стояли маленькие кроватки, на каждой из них лежал выздоравливающий ребенок. Больных детей было множество, и все они были окружены заботой, всем пытались помочь, хотя, как сказала герцогиня, помочь не всегда удавалось.